3 августа 2013 - КНП, площадка Пискаревская.
Вообще-то мы собирались вне зачета, но нам почему-то дали 2-е место, на мой слабый вяк, что мы, мол, вне зачета, послали меня нафиг и все равно дали 2-е место...
Нууу... ладно...

Наша команда ДЦ НАДС: д/ш колли Деймонд, вео Рада, бернский зенненхунд Кьярра, джек-рассел терьер Цеппелин.



УПД.

Мда, морда у меня очень добрая)))

запись создана: 03.08.2013 в 16:28

@темы: Фото, Животинки

---

*шепотом* А вы видели рисунок "Шоаррская упоротость" в Громыко-фандоме на ФБ?)))
У меня от этого рисунка... полная упоротость наступает)))

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сперто у ПЧей)))

Итак, результаты нашего картофельного квеста. Если кратко… Картошка плюс, карма минус.

Если подробно… Картошка плюс. Ещё бы! Твои замашки диктатора и командирско-организаторские способности меня даже не восхищают, а приводят в экстаз, местами напоминающий истерику. Идеологи советских пятилеток, строители пирамид, надзиратели тюрем и учителя физкультуры плачут от зависти и бьются в истерике вместе со мной. Всей деревней. Бодрым маршем. В три шеренги. С песнями. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Во главе дядя Вася, со страху протрезвевший и выучивший «Yes, sir!» (почему-то по-английски…) Само собой, управились в рекордные сроки. Заодно посадили кабачки и незапланированную брюкву. Да, объяснять, почему карма минус, ещё надо? До сих пор половина деревни травками отпаивается, половина самогоном…

Пройти тест

И че они такие нервные?)))

УПД. Бдительные ПЧи еще накопали травы)))

А любимая горожанами таверна теперь напоминает… научную лабораторию

Понимаю. Книг нет, работы никакой, в зале разные невнятные нетрезвые типы… А у тебя знания просятся наружу и требуют применения. И энергии предостаточно. И любопытства вагон. И желание нести добро в массы откуда-то взялось. Но зачем персонал от работы отрывать и заставлять таскать тебе «материалы»? Камней каких-то натащили, пыли насыпали. Намусорили. Химические реактивы? Хм. Посуду перетаскал себе из бара. Она безнадёжно испорчена, кстати. Аппарат какой-то безумный ваяется на заднем дворе. И что самое странное, и хозяин, и местный кузнец, и помощники довольны и счастливы. Навешал, небось, лапши на уши… Уж не знаю, что там будет результатом: философский камень или атомная бомба – но путникам придётся искать другое место для отдыха. Тут все слишком заняты.

Пройти тест

запись создана: 25.07.2013 в 06:49

@темы: Тесты

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Тряхнем стариной, что ли, напишем слив)))
Спойлеры имеют место быть)))

Пересмотрела я тут Гандам Сид и Гандам Сид Дестини. А вы что думали? Гандамошиза - это такая вещь, которая не попускает, а ничего приличного нового не выходит. Мувик 00 - до сих пор хочу развидеть, одна радость, что много Альки. Гандам Эйдж - чиби-кошмар. Юникорн, поганец, упорно битый попадается...
Так вот я наконец поняла, за что я все-таки Сид люблю. Несмотря на то, что это сплошная Санта-Барбара и сопли бахромой, есть в нем отличие от всех остальных Гандамов, и отличие выгодное. Только здесь героев очень основательно мотает по разным сторонам, они действительно барахтаются в реальности, пытаясь отыскать наиболее правильный вариант.
В 00 гандам-майстеры все так отдельненько, СБ вообще в стороне от всех, особенные, у них есть план от мистера Фикса Шенберга - и они там по нему что-то ваяют. Амуро Рэй, простите, как говно в проруби, но не будем о грустном, все уже поняли, что я не люблю Амуро Рэя. Хотя кто же его любит, когда есть Чар) Хиро... Хиро - вообще мальчик-маньяк с неоновой вывеской "УБИТЬ ВСЕХ!!!!!1111адыадыадын" на лице, его по определению не колбасит.
А вот в Сиде героев колбасит. Конкретно. Особенно Асурана. Да, под конец каждого сезона образовывается некий нейтральный альянс, который ни на чьей стороне, весь такой особенный и знает, кто тетку пришил что надо делать: Союз Трех Кораблей в Битве Призрачной Надежды и та большая хаотичная толпень в конце второго сезона. Но прежде чем туда попасть, герои очень долго мотыляются с одной стороны на другую, пытаясь найти, на чьей же стороне правда. Тот же бедный Асуран: ЗАФТ - "а я тут мимо проходил, но ой, что это тут у вас?" - дезертир из ЗАФТа - Союз Трех Кораблей - бомж нелегально в ОРБе - ЗАФТ - спецподразделение ЗАФТа - "а я опять свалил" - "верните Джастис"...
Я тут, кстати, в гандамвики наткнулась на неподтвержденную информацию, что после окончания второго сезона Кира пойдет в ЗАФТ и будет командовать Этерналом - они с Асураном что, решили поменяться граблями?
Вы знаете, что при опечатке Асуран легко превращается в Саурона? Только что узнала...

В общем, вот. Хотя сколько же там мест, где зверь-обоснуй отходил покурить...
Почто они Ла Фраге шрам с рожи не свели? Исааку же убрали без проблем.
И да, о прекрасном... ИСААК!!! Он прекрасен, как и прежде. Ох уж этот вопль: "Урусай!"
И Лакс... Розовый кавайный асфальтовый каток. На розовом космическом крейсере, блин...

И кстати, маньяки... Проясните мне кто-нибудь момент, который до сих пор мучает меня в Гандаме 00.
Каким образом во втором сезоне в СБ вернулся солнечный горн с Кюриоса?
Горнов было 5. Один на Г0 - лежал себе на Птолемее. Второй на Эксии - вернулся 4 года спустя вместе с Сецуной и полураздолбанной Эксией. Третий на Динамисе - вернулся с Динамисом на Харо автопилоте, который Локон запустил перед гибелью. Пятый - на Вирте, Тьерия сбросил горн для унитожения, когда Вирт болтался раздолбанным в космосе после битвы и по маячку горна его нашел Птолемей.
Четверый был на Кюриосе. Который остался болтаться в космосе раздолбанным с контуженным пилотом в кабине. На то, что Алька так и пробыл после битвы в отключке и не мог сбросить горн, как бы намекает кадр, где войска федерации его вытаскивают из кабины в спасательную капсулу. Да и подобрали бы СБ горн - подобрали бы и пилота.
КАК вернулся этот горн? Во втором сезоне он уже стоит на Ариосе.

@темы: аниме/манга, Gundam

---

Нет, выброшенных собак и кошек я видала... Но выброшенную игуану сегодня видела впервые...
Или что это была за тварь? о___О
Хорошо, что первой призналась в том, что это видит, другая собачница...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ЛОВЕЦ, ч. 3, гл. 1 "Наследники"

ЧАСТЬ 3. СЕКРЕТЫ ТЭРВЕЛА.

Глава 1. Наследники

Эдис Иннис вернулся в тот вечер домой не в духе. Наорав на прислугу, он плюхнулся в кресло перед камином и некоторое время разражено смотрел в огонь, бормоча что-то себе под нос, словно доругивался с каким-то невидимым оппонентом. Лиэн предпочел бы сейчас убраться куда-нибудь подальше, но мать пристально следила за тем, чтобы отпрыск благородного дома не сбежал от заданных ему наставником уроков, и недовольно нахмурилась, заметив тоскливый взгляд сына, брошенный на дверь. Сидящая у нее на коленях младшая дочь захныкала, отвлекая внимание женщины, но Лиэн не сомневался, что улизнуть незаметно у него не получится, и обреченно склонился над книгой.
Эдис поморщился, тоже отвлеченный детским плачем от своих раздумий.
– Лиэн, пойди сюда, – позвал он.
Мальчик с тоской отложил книгу и поплелся к камину.
– Не сутулься, – рыкнула вслед ему мать, тщетно пытаясь убаюкать скандалящего младенца. – И не шаркай!
Лиэн скрипнул зубами, послушно выпрямился и постарался выше поднимать ноги, понимая, что если начнет сейчас препираться, то получит и за себя, и за капризничающую сестру, и за совсем неизвестных ему людей, имевших неосторожность привести в плохое расположение духа отца.
Герцог Иннис дождался, пока сын не встанет перед ним.
– Вот что, Лиэн, – осторожно начал он. – С завтрашнего дня у твоего наставника Ристера появится еще один воспитанник. Вы с ним ровесники, поэтому было решено, что учиться вы будете вместе. Это Фредегар, сын главы дома Флаурос. Ты же знаешь, кто такие Флаурос?
– Наш младший дом, – послушно оттарабанил Лиэн.
– Не просто младший! – поднял палец Эдис. – Флаурос были герцогами, но со временем уступили место первого дома нам. Не сомневаюсь, что они до сих пор спят и видят, как бы вернуть себе главенствующее положение. Они наши важнейшие и опаснейшие конкуренты! Вы с Фредегаром ровесники и оба наследники своих домов, так что рано или поздно именно он станет твоим главным соперником. Поэтому вся эта идея с вашим совместным обучением… хотя нет, так даже лучше, – пришедшая в голову герцога мысль заметно улучшила ему настроение. – Вы будете вместе учиться, это прекрасная возможность узнать противника получше. Лиэн!
– Да, отец, – послушно откликнулся мальчик.
– С завтрашнего дня ты должен очень внимательно приглядываться к этому Фредегару, понять, чего он стоит и где его слабые места. И запомни, – отец взял сына за плечо для большей убедительности, – ты обязан быть во всем лучше, чем Флаурос.
– Хорошо, отец.
***
Обещать, как оказалось, было куда проще, чем выполнить. Хотя Лиэну не приходилось жаловаться на способности, чернявый наследник дома Флаурос схватывал все налету, с первого же дня став опасным конкурентом в учебе. А еще он был очень вежлив, как и сам Иннис, и эта холодная внимательность убеждала Лиэна в том, что Фредегар получил от своего отца в точности такие же наставления, как и он сам.
Ристер только вздыхал, глядя на своих новых учеников. Иннис стал его воспитанником совсем недавно, и в первую очередь наставник отметил, что мальчик вышколен, вежлив и эмоционально очень замкнут. Попытки Ристера как-то расшевелить подростка имели некоторый успех, но с появлением Фредегара все пошло прахом. В учебных комнатах повисла тяжелая атмосфера беспощадной конкуренции и холодной ненависти. Наставник ловил себя на мысли, что лучше бы уж дети проявляли свою антипатию как-то более непосредственно: подкладывали друг другу кнопки на стулья, опрокидывали чернильницы, дрались, в конце концов… Но мальчишки просто смотрели друг на друга с холодным отчуждением, очень вежливо здоровались с отрепетированными улыбками – и учились, как проклятые, стремясь ни в чем не уступить конкуренту.
Ристер умел ценить своих учеников, а в этих двоих вообще видел огромным потенциал. Оба подростка были истинными наследниками своих семей – и в хорошем, и в плохом. И если хорошее – ум, настойчивость, усердие и некоторое упрямство – только радовало наставника, то от воспитанной в детях взаимной, внешне не проявляемой, но от этого не менее сильной ненависти Ристеру было не по себе.
Однако время пока терпело. Мальчишкам было тринадцать лет, и наставник не оставлял надежду, что ему удастся как-то повлиять на них.
***
Воспитанники прилежно склонились над столами, решая задачи. Одинаковые задачи, но из разных учебников. Ристер с трудом удержался от соблазна выдать им один на двоих и сказать, что больше у него нет. Мальчишкам только пошла бы на пользу совместная работа над одной книгой, тем более что они, не замечая этого, даже страницы переворачивали с одной и той же скоростью, видимо, двигаясь вровень в процессе решения задач. Но наследникам благородных домов полагалось иметь свои учебники и не тесниться за одним столом. Наставнику приходилось жертвовать педагогикой в пользу этикета, тем более что родители этих детей вряд ли оценили бы его педагогические усилия в данном вопросе.
Ристер еще раз взглянул на одинаково склоненные над столами головы – белую и черную, – поднялся и направился к книжным полкам: нужно было расставить по местам уже изученные материалы. Краем глаза он заметил движение у двери. Пожилая служанка в одежде цветов дома Флаурос просительно заглядывала в комнату. Ристер кивнул, разрешая ей войти. Все наставники по-разному относились к тому, чтобы учеников отвлекали от занятий, однако Ристер не видел в этом ничего страшного: воспитанники проводили в учебных комнатах иногда весь день, так почему бы им иногда не отвлечься на минутку, чтобы выслушать переданное через слугу сообщение от родителей.
Получившая разрешение служанка тихо шмыгнула к Фредегару и что-то возбужденно зашептала ему на ухо.
– Господин, у нас беда, ваш брат пропал!
– Куда пропал? – Фредегар нервно покосился на Лиэна, который делал вид, что ему происходящее совершенно безразлично, хотя, конечно, слушал очень внимательно.
– Убежал!
– Тихо! – прошипел Флаурос. – Нормально можешь сказать, что случилось?
– Ваш отец зашел в детскую, ну и… Вы же знаете, он и не кричит, но просто так разговаривает, что господин Рэниар его очень боится… И вот он после этого убежал…
– Так найдите, – огрызнулся Фредегар.
– Да мы ищем, но он, похоже, вообще из покоев убежал… – всхлипнула служанка.
– Так ищите дальше. От меня ты чего хочешь?
– Я не знаю, господин… Но господину Рэниару нездоровилось с утра, как бы он в обморок опять где-нибудь не упал…
– Вот иди и ищи его, а не хнычь мне тут, – рыкнул Фредегар. – Ты видишь, что я занят?!
– Но…
– Уйди отсюда! – Лиэн одарил товарища по учебе милой улыбкой, мол, что вы, что вы, вы мне совершенно не мешаете. Да и Ристер уже возвращался от книжных стеллажей, а Фредегар вовсе не желал приобретать новых свидетелей своих семейных неурядиц и демонстративно уткнулся в учебник. Служанка тихо проскользнула к выходу и скрылась за дверью.
– Что-то случилось? – добродушно уточнил Ристер.
– Нет, наставник, все в порядке, – твердо ответил Фредегар. Лиэн скептически скривился, однако промолчал – он же ничего не слышал и вообще его это не интересовало.
***
Лиэн перелистывал толстый том в поисках главы, которую ему было велено прочитать. Ристер раздал воспитанникам задания для самостоятельного выполнения и отлучился. Фредегару достались практические задачи по астрономии, и из соседней комнаты доносились шебуршание, шаги ходившего между окном и письменным столом мальчишки и тихое металлическое позвякивание инструментов. Наставник не ставил специальной задачи развести подростков по разным комнатам, просто Иннис устроился прямо в полутемной библиотеке, чтобы не таскать далеко от стеллажей тяжелые книги, а соседняя учебная комната с огромными распахнутыми в сад окнами как раз идеально подходила для несложных астрономических наблюдений.
Лиэн прислушался. В соседней комнате воцарилась подозрительная тишина. Мальчишка подбежал к окну и, отдернув штору, как раз застал пытавшегося тихо проскользнуть под окном Фредегара.
– Куда это ты собрался? – злорадно спросил Иннис. – Отлыниваешь от уроков?
Флаурос одарил его презрительным взглядом, помолчал, а потом сквозь зубы процедил:
– Ну иди, иди, нажалуйся.
– Очень надо, – фыркнул Лиэн. – И без меня заметят.
Фредегар только упрямо дернул плечом и зашагал прочь от окна. Белобрысый почувствовал себя уязвленным.
– Подумаешь, стоило бы волноваться из-за какого-то мальчишки… – протянул он. – Ну взыграла у него подростковая дурь, побегает и вернется, – повторил он излюбленную сентенцию своего отца.
– Какая подростковая дурь, – огрызнулся Фредегар через плечо. – Ему пять лет!
Лиэн озадаченно почесал в затылке. У него не было братьев, только пять младших сестер. Которых он, конечно, любил, но иногда не возражал бы, чтобы кто-нибудь из них или все вместе пропали на денек-другой. Но девочкам, видимо, полагалось сбегать из дому в каком-то другом возрасте.
Однако Флаурос действительно заметно нервничал, и это озадачивало Лиэна. В конце концов, что страшного может случиться даже с пятилетним ребенком во дворце? Иннис еще немного подумал, воровато оглянулся на оставленные на столе книги, затем решительно перелез через подоконник и спрыгнул в сад. Росшие под окном нарциссы жалобно чавкнули под сапогами.
Фредегар, заметивший нагонявшего его Лиэна, развернулся и с вежливым недоумением уставился на приближающегося парня. Озвучивать свой вопрос он не стал, однако выражение его лица и так достаточно ясно выражало предложение отправляться нахрен и не лезть в свое дело. Иннис только упрямо фыркнул.
– Вот уж у тебя я точно разрешения спрашивать не намерен, куда хочу, туда иду, – с вызовом сообщил он.
– Отлыниваешь от учебы? – злопамятно повторил его слова Фредегар.
– А я уже все выучил, – беспардонно соврал Лиэн. Флаурос подумал, затем безразлично пожал плечами, отвернулся и продолжил свой путь. Впрочем, белобрысый не пошел вслед за ним, свернув на другую дорожку парка: он и сам неплохо знал большой и запущенный королевский сад и имел свои представления о том, где может спрятаться сбежавший из дому мальчишка.
***
Королевский сад был огромен, и заброшенных уголков здесь было множество. Когда-то они были излюбленными местами отдыха каких-то королей или знатных придворных, здесь строились фонтаны и беседки, садовники разбивали красивые цветники. Но потом короли умирали, придворные отправлялись в опалу, а их последователи выбирали себе другие места для любования красотами природы, старые же приходили в запустение: все равно на всю огромную территорию парка садовников не напасешься.
Лиэн нашел Фредегара, когда тот обшаривал каскадный грот. Когда-то это был большой фонтан в форме горы, под которой находилась пещера с балюстрадой для любования падающей сверху водой. Воды здесь давно не было, кроме скапливающейся в больших лужах дождевой, зато в рост пошел плющ, зеленым мехом скрывший почти все сооружение.
Вид у мальчишки был мрачный и сосредоточенный.
– Ну что, не нашел? – спросил Лиэн, поднимая повыше воротник куртки: едва заметная морось перешла в мелкий противный дождик. Флаурос только смерил белобрысого нехорошим взглядом и вернулся к поискам.
– Ну, я так и думал, – злорадно подытожил Иннис.
– Знаешь что, – не выдержал Фредегар, – шел бы ты… – он помолчал, подбирая слова, – развлекаться в другое место.
– С удовольствием, – не остался в долгу Лиэн. – Просто мимо проходил, подумал, мало ли, тебе интересно знать, что под террасой у озера кто-то плачет. Но ты не отвлекайся, продолжай-продолжай.
– Где? – моментально развернулся Флаурос, пропуская мимо ушей издевку. Парень вздохнул. Насмешки над соперником, который так явно переживал за брата, не приносили ни малейшего удовольствия, только создавали ощущение собственного неблагородства. Поэтому он лишь коротко ткнул пальцем в нужную сторону:
– Там.
***
Старая обветшалая терраса небольшим полукругом огибала берег озера. Дубовые доски были прочны и, несмотря на непрезентабельный вид, терраса все еще была пригодна для прогулок и сюда порой даже наведывались романтичные любители размышлений о бренности. Но, конечно, не в такую погоду.
Просвет между землей и полом террасы был раньше заделан деревянными панелями, но большинство из них сгнило, где-то сквозь древесину проросли кусты, поэтому повсюду зияли темные норы-проемы, через которые можно было проникнуть в пространство под настилом. В одну из таких дыр и заглядывали мальчишки. Внутри было совершенно темно, но Фредегар мог поклясться, что действительно слышал сквозь шелест дождя тихие всхлипы, когда они подходили. Сейчас темнота под террасой хранила загадочное молчание.
– Я же говорю, там темень, ничего не видно, – вставил Иннис, заглядывающий в дыру через его плечо.
– Рэн, ты здесь? – позвал Фредегар. – Вылезай, это я.
Под террасой что-то зашебуршало, прошуршало к выходу, и из дыры показался наконец худой заплаканный мальчишка. Лиэн невольно подивился, какой он маленький и тощий. Его сестры в этом возрасте все, как на подбор, являли собой пухлых румяных карапузов, поэтому парень не дал бы на вид этому ребенку пяти лет. Вид у младшего Флауроса был болезненный, бледное острое личико с неестественными пятнами лихорадочного румянца на щеках и опухшими от слез огромными серыми глазами перепачкалось в земле, в свисающих мокрыми сосульками прядях волос запуталась паутина.
– Рэн, ну что же ты… – огорченно пробормотал Фредегар, выдергивая брата из дыры, как морковку из грядки. – Замерз?
– Я… д-да… Фре-е-ед…
– Что? – старший брат усадил младшего на край террасы и торопливо завернул его в свою уже не очень-то сухую куртку. Однако вместо ответа ребенок только вцепился в него своими худыми ручонками и разревелся в голос.
– Ой, только не плачь. Ну, Рэн! Перестань, все хорошо, – беспомощно засуетился Фредегар. – Рэн, пожалуйста!
– Можно его стукнуть, сразу замолчит, – предложил Лиэн.
– Я тебя сейчас самого стукну! – вызверился на него Флаурос, окончательно плюнув на приличия и нейтралитет. Белобрысый только фыркнул. Вообще-то он действительно считал, что лучший способ успокоить истерящего мальчишку – дать ему подзатыльника. Но в какой-то степени он понимал и Фредегара: применить такой способ на этом заморыше у него бы рука не поднялась. Вместо этого Лиэн сорвал листик с ивы, отломил с соседнего куста тоненькую веточку и воткнул ее в середину листа.
– Эй, как тебя там… Рэн? Смотри сюда, – позвал он и, добившись, чтобы из-за плеча Фредегара выглянул хотя бы один заплаканный глаз, раскрутил веточку между ладонями и отпустил ее в свободный полет. Повторив этот номер несколько раз, он убедился, что рыдания стихли.
– На, держи, – он протянул вертушку ребенку. Спустя несколько мгновений колебаний откуда-то из-под локтя Фредегара показалась тонкая ручка, сцапала игрушку и утащила ее к себе.
– А ты неплохо умеешь обращаться с детьми, – с едва заметной ревнивой ноткой признал старший Флаурос.
– У меня пять младших сестер, – мрачно пояснил Лиэн. – И все тоже порядочные плаксы.
Он не стал уточнять, что Фредегару и не снилась настоящая, качественная истерика в исполнении пяти девчонок в возрасте от полугода до одиннадцати лет.
– Й-я не пла-акса, – всхлипнули из-за фредегаровского плеча.
– Плакса-плакса, – передразнил белобрысый. – Как девчонка, нюни тут развел…
– Сам дурак, – неожиданно беззлобно огрызнулся мальчишка и, шумно шмыгнув носом, затих у брата на коленях.
– Ну, и что делать будешь? – спросил Лиэн чуть погодя. – Тащи его скорее домой, а то скоро Ристер придет и увидит, что мы смотались…
– Н-не надо домой! – встрепенулся Рэниар. – Фред, не надо домой, ну пожа-а-алуйста!..
– Хорошо, не пойдем домой, – тут же покладисто согласился Фредегар, сделав белобрысому страшное лицо. Впрочем, Иннис и сам уже заметил, как у ребенка нервно задергалась щека, и предпочел не затрагивать больную тему.
Рэн потихоньку снова начал хныкать.
– Шшш, не реви, мы не идем домой, – уверил его брат.
– Я зна-аю…
– А что такое? Что болит?
– Голова-а-а…
Фредегар пощупал ребенку лоб и совсем забеспокоился.
– У него высокая температура, кажется, – пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Лиэна.
– А что там служанка говорила про обмороки?
– Рэниар часто теряет сознание, когда у него жар…
– И часто у него бывает жар?
– Да, – коротко отрезал Фредегар. Лиэн поежился. Сестры у него болели редко и несерьезно, а младший Флаурос выглядел, откровенно говоря, не очень приспособленным к длительному существованию в этом мире. Иннис посмотрел на болезненное бледное лицо ребенка, вздохнул и, стянув с себя куртку, укрыл ею Рэниара поверх фредегаровской.
– И что будем делать? – уточнил он.
– Не знаю…
Фредегар нахмурился. Решение нужно было принимать срочно, и он склонялся к предательскому варианту вернуть брата домой, несмотря на все истерики.
– Ладно, – вздохнул белобрысый, – тогда пошли.
– Куда?
– К наставнику.
– Я не уверен, что это хорошая идея, – с сомнением сказал Фредегар.
– Лучшая из возможных, – возразил Лиэн. – Наставник – он… нормальный дядька… И я знаю, у него есть лекарства.
***
– Эээ… А могу я поинтересоваться, что происходит? – осторожно спросил Ристер, критически наблюдая, как его воспитанники, мокрые и грязные, как из придорожной канавы, лезут в комнату через подоконник. Фредегар в этот момент еще стоял внизу, подавая Лиэну брата на вытянутых руках, поэтому был просто не в состоянии ответить. Но Иннис обернулся и уверенно ответил за обоих:
– Мы сейчас все объясним, наставник.
Объясняли действительно оба, на два голоса, почти хором, размахивая руками и обеспокоено оглядываясь на полубессознательного ребенка, который, слегка покачиваясь, сидел в кресле, завернутый в две перепачканные куртки, и осоловело таращился на окружающих, кажется, не вполне понимая, что происходит. У Фредегара в волосах запутались репьи. У Лиэна под глазом красовалась живописная царапина, свидетельствовавшая о тесном знакомстве наследника благородного дома с какими-то колючими кустами.
Ристер вздохнул.
– В целом мне все понятно, – подытожил он. – Хотя я бы не сказал, что все ваши действия были разумными, но это мы разберем позже.
Наставник подошел к малышу, пощупал ему лоб, заглянул в зрачки.
– Открой рот и скажи «А!», – попросил он. Рэниар робко покосился на незнакомого взрослого и вопросительно взглянул на брата.
– Открой рот, скажи «А!», – продублировал Фредегар.
– А-а-а… – послушно отозвался ребенок.
– У него просто сильная простуда, – сделал вывод Ристер, соображая, с чего стоит начать.
Рядом с учебными комнатами располагались запасные спальни для учеников на случай, если им понадобится задержаться допоздна.
– Господин Фредегар, – распорядился наставник, – отнесите вашего брата в спальню и переоденьте его – я дам свою рубашку. Она, конечно, будет ему очень велика, зато сухая. А я тем временем приготовлю ему жаропонижающее. И, пожалуйста, вы оба – приведите себя в нормальный вид, насколько это возможно.
***
К тому времени, как явился глава дома Флаурос, Рэниар уже спал под действием сильных жаропонижающих лекарств, поэтому счастливо избежал стресса от встречи с отцом.
– Я случайно встретил этого малыша в саду, – соврал Ристер. – Поскольку он оказался болен, я принес его сюда, а ваш сын так удачно опознал в нем своего брата.
– Этот несносный ребенок просто опять капризничает, – раздраженно пожал плечами Флаурос.
– К моему глубочайшему сожалению, – возразил наставник, – сейчас ребенок действительно болен, у него сильный жар. Я дал ему все необходимые лекарства, опасности для его жизни нет, но все же лучше не беспокоить его лишний раз и дать отдохнуть – если вы разрешите оставить его здесь, я за ним присмотрю.
Флаурос придирчиво посмотрел на спящего младшего сына. Вид у Рэниара действительно был совсем больной.
– Ну разве что он совсем не побеспокоит вас, – сдался отец. Фредегар за его спиной облегченно выдохнул.
– И я бы хотел оставить здесь переночевать господина Фредегара, – продолжил Ристер. – Результат его самостоятельной работы меня не удовлетворяет, и я бы хотел задержать его допоздна, чтобы он переделал свое сочинение до приемлемого уровня.
– А я… – робко заикнулся Лиэн.
– А ваша работа, господин Лиэн, – пресек его попытку наставник, – меня полностью удовлетворяет, и вы можете быть свободны на сегодня.
Флаурос одарил сына гневным взглядом.
– Нет, конечно, если вы против, ничего страшного, – подлил масла в огонь Ристер. – Он может переделать сочинение и завтра, просто немного отложим для него прохождение нового материала…
– Нет уж, – возмутился отец. – Не надо ничего откладывать, пусть переделывает хоть всю ночь. Лодырь.
***
Суматоха постепенно улеглась, Рэниар почувствовал себя значительно лучше, его с уговорами и различными посулами удалось наконец отправить домой и учеба вошла в прежнюю колею. За исключением того, что в отношениях учеников Ристера что-то неуловимо изменилось. В ход постепенно пошли кнопки, опрокинутые чернильницы и прочие нормальные детские шалости. Причем, хотя внешне мальчишки начали вести себя более враждебно, внутреннее содержание их противостояния куда-то улетучилось. Севший на кнопку обычно делал страшное лицо и из-под стола показывал врагу кулак, однако на этом происшествие и заканчивалось, так что все эти взаимные гадости походили скорее на дружеские подколки, чем на настоящую вражду.
Однажды, зайдя в учебную комнату, Ристер сразу почувствовал: что-то не так. Мальчишки мирно сидели за своими столами, однако Фредегар подозрительно усердно изучал учебник и, кажется, уже десятый раз перечитывал одну и ту же фразу. Лиэн мельком глянул на наставника и тоже уткнулся в книжку, как будто знал что-то про своего соратника по учебе, но закладывать его не собирался.
Движимый скорее развитой многолетней практикой интуицией, чем догадкой, Ристер заглянул под стол и обнаружил у ног Фредегара свернувшегося на полу калачиком младшего Флаурос. Наставник только обреченно развел руками.
– Господин Рэниар, – попросил он, – раз уж вы все равно собрались здесь спать, не могли бы вы хотя бы переместиться на диван?
Старшие мальчишки с облегчением выдохнули. Почему-то оба.
***
Когда Лиэн пришел на условленное место встречи, под старой яблоней никого не было.
– И? – возмутился белобрысый, задрав голову вверх.
Тощий подросток, сидевший на ветке дерева, неторопливо дожевал яблоко и выбросил огрызок за забор, из-за которого виднелись аккуратно подстриженные верхушки любимых олеандровых кустов герцогини Айрэ.
– Фред просил передать, – сообщил он, – что его задержали на дежурстве и он немного опоздает.
– А раньше нельзя было сказать? – возмутился Иннис. – Я бы мог еще поспа-а-ать…
– А нефиг спать в такое утро, – парировал Рэниар.
– Вот вырастешь – узнаешь, что такое утро выходного дня, белочка недоделанная… – подколол мальчишку Иннис недавно придуманным для него новым прозвищем. Младший Флаурос все еще был слабее своих сверстников, зато выгодно отличался необычайной ловкостью и верткостью, а его волосы с возрастом начали отливать легкой каштановой рыжиной.
– Сам дурак, – дежурно огрызнулся Рэниар и запустил в Лиэна червивым яблоком. Кидал он лениво, не особо целясь, но Лиэн тоже поленился уворачиваться, поэтому получил яблоком прямо в лоб. Мальчишка захихикал.
– Ах ты, поганец! – возмутился Иннис. – А ну слезай!
– Ага, сейчас, – язвительно пообещал подросток, на всякий случай перебрался на ветку повыше и, дразнясь, поболтал в воздухе ногой.
– Ну все, белочка, держись, – Лиэн погрозил нахалу кулаком и полез на дерево.
Яблоня оказалась не просто очень старой и очень высокой, но еще и очень ветвистой. Настолько, что обилие веток уже не столько помогало на нее лезть, сколько мешало, по крайней мере, двадцатилетнему мужчине с болтающимся на поясе мечом в ножнах. Юркий двенадцатилетний Рэниар наоборот чувствовал себя здесь, как рыба в воде, и, пристроившись на развилке ветвей, принялся азартно швыряться в своего преследователя яблоками.
– Ну, и кто из вас идиот? – иронично осведомился Фредегар, появляясь под злополучным деревом.
– Он! – хором откликнулись парни, тыча пальцами друг в друга.
Фредегар скептически ухмыльнулся.
– Намекаешь, что оба? – сварливо уточнил Лиэн.
– Нет, намекаю, что ты, – невинно поправил его старший Флаурос.
– Он мне яблоком в лоб запустил! Ах ты, гад! Вот опять! Ты это видел?!
– Сколько тебе лет и сколько ему?
– Но он первый начал! И почему у тебя вечно я идиот, а он нет?!
– Потому что он мой брат, – хмыкнул Фредегар. – А ты конкурент.
– Ууу, Флаурос, вражины… – протянул Лиэн, мрачно поглядывая вниз. Желание догнать и отшлепать паршивца уже отпустило, зато пришло печальное осознание того, что спуститься будет труднее, чем казалось.
Ветки жалобно хрустнули, ломаясь, к счастью, уже недалеко от земли. Фредегар примирительно протянул Иннису руку, помогая подняться.
– Рэн, слезай – и погнали! – позвал он.
– А куда?
– Есть тут небольшой городок Лендел – пара часов езды. Говорят, там сегодня ярмарка. Предлагаю прокатиться.
– Я за! – восторженно откликнулся мальчишка, спрыгивая с дерева.
– А еще говорят, что там будут соревнования для простолюдинов с драками на палках…
– О, да… – понимающе протянул Лиэн. – На палках ты еще не дрался.
– Я надеюсь, призы там стоящие или их хотя бы можно съесть? – деловито осведомился Рэниар.
– Вот мы и посмотрим.
– А что скажут родители и начальство по поводу столь неподобающих развлечений? – не удержался от подколки Иннис, хотя и так прекрасно знал ответ.
– А откуда они узнают? – ухмыльнулся Фредегар, снимая и пряча в карман металлическую бирку Королевской гвардии.
Рэниар вдруг поскучнел.
– Я вас здесь подожду…
– Почему? – удивился Фредегар.
– Отец запретил брать Шайна…
Соловый пони Шайн был подарком Фредегара и Лиэна Рэниару на десятилетие. Парням пришлось перевернуть чуть ли не всю столицу в поисках подходящей лошади, и результатом своих поисков они по праву гордились. Песочного цвета колобок с белоснежной гривой был покладист, но бодр и неутомим, и старшие товарищи привыкли в своих вылазках придерживать коней, подлаживая их к неторопливому бегу Шайна.
– Ну и ладно, – покладисто согласился Фредегар и тут же добавил: – Возьмешь Ирта.
– Он же с него упадет, – мстительно возразил Лиэн.
– Неправда! – возмутился мальчишка.
– Вот именно, – подтвердил старший брат. – С Ирта упасть – надо постараться. Я же ему Саргота или Волка не предлагаю. Подтянем стремена покороче – и поедет. У меня в двенадцать лет уже была нормальная лошадь.
– Но я думаю, отец имел в виду, что мне нельзя ездить с вами, а не то, что мне нельзя ездить на Шайне, – печально вздохнул Рэниар.
Фредегар фыркнул.
– Он же этого не сказал. А мы не догадались.
***
За всю свою долгую карьеру наставника отпрысков благородных домов Ристер взял отпуск лишь однажды. На целый год. Двум его воспитанникам как раз исполнилось семнадцать лет, они закончили свое обучение, а новых он брать не спешил.
– Зря, – сетовали его коллеги. – Сейчас как раз маркиз Фарон ищет наставника для своего сына, племянника герцога Айрэ.
– Ничего страшного, найдет другого, – добродушно пожимал плечами Ристер.
После долгих пристрастных расспросов он все-таки сознался:
– Мой следующий воспитанник еще слишком мал, как раз годик отдохну – ему исполнится десять и пора будет начинать учебу.
– Ну, Ристер, ну, хитрец, уже вперед ученики расписаны, – завистливо протянул старый Хальс. – А кто он?
– Рэниар Флаурос.
– О, еще один Флаурос… Да ты везунчик. Хотя… А кто это? Первый раз слышу. Кто-то из детей дальних родственников? Кто его родители?
Но Ристер только загадочно улыбался.
– Ну, и чем же он так замечателен, что ради него стоит отказываться от племянника герцога Айрэ? – ворчливо спросил наконец Хальс.
– О, я думаю, из него вырастет замечательный человек…
– Ты так говоришь про всех своих учеников.
– И это правда. Что касается господина Рэниара, то очевидным его талантом является способность каким-то образом сводить вместе совершенно разных людей. Пока у него это получается само собой, интересно, что выйдет, если он научится делать это сознательно?

@темы: Ловцы, ТВАРЬчество

---

ЛОВЕЦ, ч. 2, гл. 7 "Черный граф"

Глава 7. Черный Граф.

Испуганная, перепачканная, расцарапанная и замерзшая девушка выглядела довольно жалко, но ловца это, видимо, совершенно не впечатляло, и он твердо был намерен начать с выяснения отношений. Пока Кейнари плутала в собственных сбивчивых объяснениях произошедшего, Рэниар слушал ее с вежливым недоумением на лице, делавшим его очень похожим на брата. Но когда поток ее оправданий иссяк, младший Флаурос самым безжалостным образом сообщил девушке все, что он думает о ней, ее служанке и ее родственниках. Каждое его замечание хотя и выражалось только приличными словами, было исключительно обидным и при этом совершенно справедливым, отчего особенно неприятным.
– Если уж так неймется трагически умереть, чтобы все плакали, никак нельзя было сделать это еще дома или подождать, пока мы тебя куда-нибудь не пристроим? Нужно обязательно сделать это под опекой Фредегара, чтобы он считал себя виноватым в твоей дури? Мне-то наплевать, будь моя воля, оставил бы вас обеих в лесу, раз вам так приспичило, – разорялся ловец.
– Я думала… я хотела, как лучше! – попыталась было вставить Кейнари.
– Не льсти себе, девочка, – зло огрызнулся Рэниар. – Ты хотела, как лучше, но думать ты даже не пробовала.
Принцессе оставалось только сосредоточенно разглядывать лопухи и стараться снова не расплакаться – теперь уже не от страха, а от обиды. Ловец тоже замолчал: не оттого что у него закончились ругательства, наоборот, их было слишком много и он не знал, что ему хочется высказать в первую очередь. Так и не разобравшись, он в конце концов махнул рукой.
– Черт с тобой, зла на тебя не хватает. Хватит сидеть, мы и так кучу времени потеряли. Фред там, небось, уже и себе, и всем окружающим нервы истрепал.
– А как же Тара? – робко подняла на него глаза Кейнари.
– Искать ее уговора не было, – буркнул Рэниар. – Побегает – сама вернется.
– Ее же съедят!
– Кто?
– Твари!
– Твари на том берегу.
– Но они вокруг… топали! Ходили! Здесь кто-то водится!
Ловец всплеснул руками.
– Это лес! Естественно, здесь кто-то водится. Зайчики, белочки всякие…
– Зайчики и белочки так не топают!
– Хорошо: кабаны, медведи – тебя так больше устраивает?
– А еще лесной звонарь!
– Кто? – впервые в голосе Рэниара раздражение сменилось удивлением.
– Лесной звонарь! – Кейнари неопределенно взмахнула руками, пытаясь передать весь ужас этого словосочетания. – Который заманивает в чащу и выпивает кровь.
– Первый раз слышу, – скривился ловец.
– А я слышала! – возразила девушка. – Он шуршал наверху!
Рэниар невольно посмотрел на кроны деревьев над головой, на которые указывала девушка, а затем вкрадчиво, словно умственно отсталому ребенку, сообщил:
– Там водятся птички.
– Но он звенел!
– Звенел?
– Да, как бубенчик!
– Звенело – это у тебя в голове, – злорадно сообщил ловец. – Знаешь, есть такое выражение: «звенящая пустота».
Кейнари была, конечно, немного избалованной, но в целом хорошо воспитанной девушкой. Дикая идея кидаться в людей подручными предметами никогда не приходила ей в голову. Но последняя подколка оказалась той каплей, которая переполнила чашу ее терпения. Правда, под руку ей попалась всего лишь еловая шишка, да и Рэниар с легкостью увернулся. В следующую секунду принцесса сообразила, что сделала, и похолодела.
«Теперь он меня точно убьет», – покаянно подумала она. – И будет прав».
Но ловец, вместо того, чтобы снова разозлиться, внезапно заржал.
Кай, увидев, как развеселился хозяин, радостно залаял, бросился в кусты и вернулся, виляя хвостом, с той самой злополучной шишкой в пасти. Видимо, пес решил, что это такая игра, чем вызвал новый приступ хохота у Рэниара.
– Выплюнь, – простонал ловец сквозь смех. Кай вкрадчиво ткнул шишкой ему в колено, мол, что тебе, жалко, что ли, и Кейнари почувствовала, что ее тоже начинает разбирать нервное веселье.
– Ладно, – признал Рэниар, наконец отсмеявшись, – я, наверное, действительно слегка переборщил. Что не отменяет справедливости мною сказанного.
Принцесса с облегчением кивнула.
– Тогда пошли. А что с ногой? – тут же поинтересовался ловец, глядя на странные манипуляции, которые пришлось проделать девушке, чтобы встать, не потревожив больную лодыжку.
– А, ерунда, – оптимистично заявила Кейнари. Она опасалась снова разозлить Рэниара своей беспомощностью. Нога вроде бы не так уж и болела, и девушка решила, что как-нибудь перетерпит. Но стоило ей попытаться сделать шаг, как она чуть не упала и поспешно села обратно на землю.
– Ууу…
– Ну?
– Все-таки боли-и-ит…
– Покажи.
Ловец бесцеремонно нагнулся и принялся вертеть ее лодыжку. Боль при этом была такая, что хотелось завыть, но принцесса мужественно терпела, боясь опозориться окончательно. Результаты осмотра Рэниара явно не обрадовали. Тем не менее, ругаться он не стал, только посмотрел на Кейнари так, что ей опять стало стыдно, и сухо прокомментировал:
– Спасибо хоть не шею.
– Я не специально…
– Верю. Залезай, – он присел на корточки, повернувшись к ней спиной.
– Куда? – не поняла девушка.
– На спину!
– Может, не надо?
– Сама пойдешь? Нет? Тогда хватит болтать, лезь давай, – раздраженно рыкнул ловец. – Красиво на ручках принцесс по лесу таскают только в твоих любимых романах.
Спорить дальше Кейнари не посмела.
– Ты держаться будешь или нет? – продолжал ворчать Рэниар. – Нет, я просил держаться, а не сворачивать мне шею. И душить меня тоже не надо. Вот, так сойдет…
Девушка замерла, судорожно вцепившись в плечи ловца, и с опаской посмотрела наверх, на край оврага.
– А туда разве можно залезть? – робко спросила она.
– Можно, – буркнул ловец. – Только не с тобой на спине.
– А как же мы выберемся?
– Пешком, в обход.
– А…
– Слушай, я тебя сейчас здесь оставлю.
Кейнари поспешно закрыла рот и решила сидеть тихо-тихо. А то ведь и правда оставит…
Пока принцесса гналась за Тарой, разглядывать лес у нее времени не было. Теперь, сидя на спине Рэниара, ей ничего больше не оставалось, как крутить головой по сторонам. Сначала они двигались по оврагу, но его правый берег очень скоро понизился, а затем вообще исчез, левый же вильнул куда-то в сторону. Без видимых ориентиров девушка скоро совершенно потеряла представление о направлении.
Окружающая природа действительно очень сильно отличалась от того, как ее описывают в романах. Не то, чтобы в литературе привирали, просто, как оказалось, о многом умалчивали. Например, о том безобразии, которое временами творилось под ногами: Рэниару несколько раз приходилось сворачивать, чтобы обойти непроходимые кучи бурелома, куда не рисковал соваться даже Кай. Тем не менее, шагал он целенаправленно, но девушка поняла это только тогда, когда обнаружила, что они идут уже не по чаще, а по узкой дорожке. Ветви деревьев продолжали нависать очень низко, так что их приходилось отводить, чтобы пройти. Вскоре Кейнари заметила на влажной земле в низине следы раздвоенных копыт и поняла, что они движутся по звериной тропе, которая спустя еще некоторое время вывела их к просеке.
Ловец огляделся, подошел к поваленному дереву на обочине и непочтительно сгрузил на него принцессу, как мешок картошки.
– Привал, – объявил он.
– Далеко нам еще? – спросила Кейнари.
– А я знаю? – ловец поморщился, разминая уставшую спину. – Река в той стороне, если пойдем по просеке, рано или поздно к ней выйдем. Вопрос: в каком месте. Если не встретим другой дороги, куда можно свернуть, заложим порядочный крюк, зато идти так легче, чем напрямик через чащу.
Тут над головой что-то зашуршало, захлопало крыльями, закаркало – и принцесса снова услышала знакомый звук бубенчика. Она испуганно посмотрела на ловца. Тот тоже внимательно прислушивался, потом пристально всмотрелся в ветви клена неподалеку и развернулся в девушке.
– Это звенело, когда ты была в овраге?
– Д-да…
– Вон он, твой лесной звонарь.
– Где?
– Вон, – ловец уверенно указал на что-то черное, примостившееся среди кленовых листьев. Кейнари с замиранием сердца попыталась разглядеть его, и тут существо раскрыло крылья, перепорхнуло пониже и уселось прямо на виду.
Это был крупный лоснящийся черный ворон. На одной из его лап ярко-красной нитью были привязаны бубенцы, которые и издавали знакомый девушке звон при каждом движении птицы.
Рэниар не выглядел удивленным этим зрелищем, скорее раздосадованным. Ворон посидел на ветке, разглядывая людей, затем расправил крылья и с карканьем улетел.
– Это, конечно, очень кстати, – пробормотал ловец. – Но вот кого мне сейчас меньше всего хочется видеть… Ладно, сидим здесь, – и в ответ на удивленный взгляд Кейнари пояснил: – Сейчас он своего хозяина приведет.
– А кто его хозяин? – робко поежилась девушка.
– Вальрик Гвенаэль по прозвищу Черный Граф, – Рэниар и правда уселся на землю и устроился поудобнее. – Хотя, откровенно говоря, это прозвище он сам себе придумал и старательно его поддерживает…
– Но Гвенаэль – это же…
– Ага, они самые. Десятый дом правящей ветви. А Вальрик – его глава.
Вдалеке на просеке действительно показался неспешно едущий всадник. Когда он приблизился, Кейнари поняла, что имел в виду ловец под словами «поддерживает прозвище». Статная вороная лошадь была накрыта черным парчовым чепраком. Вся одежда всадника и даже ремни уздечки тоже были черными. На плече у него восседал ворон.
Но больше всего в облике Вальрика девушку удивило то, что он был рыжим. Может, это не бросалось бы так сильно в глаза, если бы матово-бледная кожа с веснушками и ярко-рыжие волосы не контрастировали с черной одеждой. Несмотря на теплую погоду, Гвенаэль носил шапку с ниспадавшим на плечи платком, но из-под ткани все равно предательски выбивались апельсиновые пряди. В остальном облик Черного Графа можно было назвать приятным, если не считать немного высокомерного выражения холеного лица.
Когда всадник подъехал еще ближе, оказалось, что он не один. Рядом с лошадью, придерживаясь за стремя, шла девушка в желтом платье.
– Тара! – радостно воскликнула Кейнари, узнав ее. Служанка помахала ей рукой.
– Какое редкое зрелище, – иронично заметил Гвенаэль. – Мастер Рэниар с девушкой. А я вот тоже девушку нашел.
– И я рад вас видеть, Вальрик, – вежливо отозвался ловец. – И девушку вижу. Жаль, что вы ее нашли… А нельзя сделать вид, что не находили, и вернуть туда, где взяли?
На несколько мгновений воцарилась тишина, в которой присутствующие пытались осознать сказанное.
– Почему? – заинтересованно уточнил Черный Граф.
– За что?! – возопила Тара.
– Тебе еще хватает глупости спрашивать? – Рэниар смерил девушку недобрым взглядом. – Мало того, что вела себя, как идиотка, доставила нам лишние хлопоты. Ты еще и подставила свою госпожу, а потом бросила ее одну в лесу с подвернутой ногой. Как ты думаешь, ей вообще нужна такая служанка?
– Она же не специально… – тихо вставила Кейнари.
– Я же не специально!
– Ты еще скажи: «она хотела, как лучше», – передразнил Флаурос.
Гвенаэль перевел взгляд с одной девушки на другую, затем на ловца и наконец изрек:
– Знаете, мастер, ваше появление всегда привносит такое разнообразие в окружающий мир…
– О, прошу прощения, – Рэниар поднялся и отряхнулся. – Хочу вам представить благородную госпожу Кейнари, наследную принцессу дома Лорар. Вашу дальнюю родственницу, насколько я понимаю.
Вальрик удивленно поднял бровь.
– А еще вы знаете, что у вас там мост сгорел? – без всякого перехода сообщил ловец.
– Да, я в курсе, – кивнул Черный Граф. – Только он не у меня. А что…
– А еще у вас на том берегу крадлы бегают.
– Это не мои земли, – с нажимом произнес Гвенаэль. – А почему…
– В силу некоторых обстоятельств так получилось, что благородная госпожа попала в неприятности. Я вам все непременно объясню, но пока что нам нужно поскорее вернуться к ее сопровождающим и помочь им переправиться через реку. Поэтому, – Рэниар посмотрел на Вальрика честным безоблачным взглядом, но Кейнари почудился в его словах едва заметный оттенок злорадства, – не были бы вы так любезны уступить благородной госпоже лошадь?
***
Лошадь Вальрик все-таки уступил, хотя и смерил Кейнари полным сомнения взглядом. Видимо, признавать родственницу, хоть и дальнюю, в перепачканной землей замарашке ему не очень-то хотелось.
Он провел их к сгоревшему мосту кратчайшей дорогой, поэтому они застали вернувшегося с охраной Фредегара еще не окончательно доведшим окружающих до нервного тика. Вместе с командором к реке пришло несколько мужиков из деревни, которые беспрестанно кланялись, отчаянно жестикулировали и испуганно махали руками в сторону противоположного берега. Судя по выражению лица Фредегара, на несчастных скоро должно было излиться все накопленное им раздражение.
При виде Кейнари командор отстал наконец от своих несостоявшихся жертв и поспешил к мосту.
– Я рад, что вы живы, принцесса, – коротко кивнул он.
– Что это за сходка тут у вас? – осведомился Рэниар, указывая в сторону крестьян. Переходить через реку по сгоревшим бревнам он не спешил. К счастью, ширина оврага вполне позволяла разговаривать с разных берегов.
– Эти… кхм… идиоты, – видимо, это было самое приличное выражение, которое смог подобрать командор, – говорят, что переправы для кареты тут нет вообще. При этом мост чинить они отказываются.
Ловец окинул оценивающим взглядом сбившихся тесной кучкой мужиков и вкрадчиво осведомился:
– Вальрик, а это не вы приказали сжечь мост?
– Допустим, я, – вздернул подбородок Гвенаэль.
– Из-за крадлов?
– Естественно, а что?
– Нет, ничего. А другой переправы тут действительно нет?
– Для всадников – есть, – Черный Граф кивнул вниз по течению. – Но карету там к реке не спустить.
– Ну, раз уж так сложилось, что мы как раз едем к вам, а крадлов все равно перебили, может быть, вы разрешите крестьянам восстановить мост, чтобы карета могла проехать?
– О, так значит, эти любители бесплатной халявы все-таки дождались своей манны небесной? И охота вам, мастер, работать задаром ради этих? Впрочем, дело ваше. Кстати, я первый раз слышу, что вы едете ко мне.
– Вы же не откажете бедной принцессе в приюте, – мило улыбнулся Рэниар.
Гвенаэль прикусил губу, задумчиво изучая Кейнари, ловца и собравшихся на другом берегу.
– Ну, допустим, – наконец сказал он. – А почему у принцессы охрана носит такие странные цвета? Цвета дома Лорар, насколько я помню, белый и золотой.
– Потому что это охрана моего дома, – еще более безмятежно ответил Рэниар и, когда Вальрик недоуменно поднял бровь, проникновенно добавил: – Я с удовольствием представлю вам своего брата. Как только мы все-таки окажемся на одном берегу.
– Это шантаж? – вскинулся Гвенаэль.
– Просто нормы вежливости, – невинно пожал плечами ловец.
На этот раз Черный Граф думал еще дольше, раздраженно теребя шитье на рукаве.
– Хорошо, будь по-вашему, – в конце концов решил он. – Пусть охрана отгонит лошадей к переправе: это далеко, обернутся не раньше утра. Эти, из деревни, объяснят, как проехать самой короткой дорогой. Остальные пусть переходят на наш берег, мы дойдем до Вороньего Гнезда пешком.
– А карета? – напомнил Рэниар. Вальрик проворчал что-то недовольное.
– Эй, вы! – окликнул он крестьян. – Карету отогнать в деревню, кучера накормить и поселить. Когда восстановите мост, перегнать карету в замок. Тогда, так и быть, я разрешу вашей вшивой деревеньке снова торговать в Вороньем Гнезде. Понятно?
– Понятно, господин, – нестройным эхом отозвались те.
– Принцесса, – обернулся и холодно поклонился Гвенаэль, – принимать вас в моем замке – большая честь.
***
Фредегар взял с собой Кайса и половину охраны, остальные были отправлены в объезд до брода со всеми лошадьми. Представления не заняли много времени – видимо, Вальрик решил отложить подробные расспросы до более благоприятного момента.
Путь оказался неблизким, и крыши Вороньего Гнезда показались над верхушками деревьев, когда уже начало смеркаться. Замок был выстроен из серого камня на вершине окруженного лесом утеса. Крытые темной черепицей крыши вздымались вверх хаотичным частоколом башенок и шпилей, действительно напоминая большое гнездо с торчащими в стороны ветками. Центральная башня с высоким главным шпилем и четырьмя поменьше по углам терялась среди других строений, соперничавших с ней высотой. Узкий каменный виадук тянулся над ущельем к воротам. Когда путники уже подходили к замку, в его окнах начали зажигаться огни, придавая всему этому хаотическому сооружению еще более фантастический, но уютный вид.
Стоило Вальрику ступить во двор, как его окружили слуги. Кто-то принимал поводья лошади, кто-то услужливо помогал принцессе слезть или почтительно выслушивал приказания, кто-то уже мчался их выполнять. В возникшей суете Кейнари даже не поняла, как оказалась в гостевых покоях. Надувшуюся Тару здешние служанки сразу оттеснили куда-то в сторону. Моментально появились и горячая вода для умывания, и расчески, и новое чистое платье, которое извлекли из принесенного охранниками командора сундука принцессы и в мгновение ока успели отряхнуть и погладить. Вскоре на пороге комнаты возник лекарь – вежливый старичок, который так же быстро, хотя и без видимой суеты, осмотрел и перевязал подвернутую лодыжку девушки.
Не успела Кейнари оглянуться, как спустя какие-то полчаса ее уже аккуратно под руки проводили в обеденную залу. Огромное сводчатое помещение несмотря на поздний час было полно народу. Два длинных стола тянулись почти на всю его длину от дверей до возвышения, на котором располагался главный стол для хозяина и его гостей.
Вальрик уже сидел на своем месте в центре. Хотя он переоделся, его домашний камзол отличался от прогулочного разве только менее плотной тканью. Шапку он наконец снял, и рыжие волосы теперь свободно ниспадали на его плечи. На спинке кресла Черного Графа восседал уже знакомый принцессе ворон. Расположившийся рядом Фредегар тоже выглядел, как обычно, лишь сменив запылившийся дорожный костюм на свежий. У ловца же и вовсе была то ли только одна одежда, то ли много одинаковой.
По левую руку от Вальрика сидела девушка примерно такого же возраста, как принцесса. Ее миловидное личико было обрамлено отливающими рыжиной, но скорее каштановыми слегка вьющимися волосами. При виде Кейнари она вскочила и радостно бросилась навстречу.
– Ой, как я рада, – защебетала она. – Это так здорово, что вы приехали! Мы ведь подружимся, правда?
– Лиринел, – простонал Вальрик, – сядь на место. Благородная госпожа, я прошу прощения за свою младшую сестру. У нас тут глушь, поэтому она не считает нужным соблюдать правила приличия.
Девушка показала брату язык и, схватив Кейнари за руку, потащила хромающую гостью к столу. Черный Граф растеряно моргнул, его лицо ненадолго утратило постоянное надменное выражение, и принцессе даже стало его немного жалко. Она сама не слишком заботилась о том, чтобы не ставить своих родственников в неудобное положение перед посторонними. Но то ли настроение после пережитого днем в лесу у нее было непривычно серьезное, то ли со стороны все выглядело несколько иначе, – очень захотелось посочувствовать Вальрику.
Делать дальнейшие замечания сестре Гвенаэль не рискнул. Дождавшись, пока девушки займут соседние стулья по левую руку от него, он осторожно откашлялся.
– Полагаю, – продолжил он, – представлять мою сестру Лиринел уже излишне. С другой стоны рядом с вами сидит тетушка Ненис, госпожа Киан, госпожа Бернис. Ну, молодые дворяне напротив, думаю, представятся вам сами в другой раз. Благородная госпожа Кейнари, принцесса дома Лорар оказала нам честь своим посещением. Господина Фредегара я уже представил. Мастера Рэниара все присутствующие и так прекрасно знают.
На последней фразе Лиринел слегка поморщилась, зато за столами внизу, хранившими до этого почтительное молчание, негромко утвердительно загалдели.
– Тогда я думаю, – ворчливо закончил Вальрик, – что можно уже наконец поужинать.
Еда была очень вкусной и обильной, но Кейнари скоро начало клонить в сон. После пережитых днем волнений потрескивание огня в камине, бесконечное щебетание Лиринел под ухом и более отдаленный гул других разговоров, приятное ощущение сытости и покоя погрузили девушку в состояние полудремоты. Она лишь таращилась на подрагивающие на пузатых боках позолоченных кубков отсветы очага и время от времени из последних сил кивала в ответ на слова соседки, надеясь, что делает это не слишком не вовремя. Но юную Гвенаэль, видимо, все устраивало. Она продолжала увлеченно рассказывать о чем-то.
Это могло бы продолжаться долго, если бы Рэниар не привлек внимание Вальрика, взглядом указав ему на клюющую носом девушку. Черный Граф поспешил заметить, что принцесса наверняка устала с дороги и служанкам стоит проводить ее в гостевые покои.
Кейнари с трудом пролепетала что-то благодарное. Боль в ноге, на которую она опрометчиво наступила, забывшись, несколько взбодрила ее – настолько, что выбраться из-за стола ей удалось самостоятельно. Но прилив сил почти сразу закончился, и принцесса милостиво позволила служанкам подхватить себя под руки и куда-то повести. У нее даже не было сил разозлиться на донесшуюся до нее напоследок фразу ловца: «Детям пора спать».
***
Когда Кейнари проснулась, сквозь задернутые темные шторы в спальню вовсю пробивался солнечный свет.
На первый же зов сбежались уже знакомые принцессе расторопные служанки. Пришла и все еще надутая Тара. Она мрачно торчала в углу, всем своим видом демонстрируя глубокую обиду. Но когда подали завтрак, то ли не выдержала, то ли поняла, что этак станет совсем не нужной хозяйке. Оттеснив других, она заявила, что сама будет прислуживать госпоже. Кейнари не стала возражать.
Вскоре явился пожилой слуга. Госпожа Лиринел осведомлялась, как самочувствие гостьи, и предлагала, если ее нога позволяет совершать небольшие прогулки, познакомить ее с замком. Принцесса решила, что уже в состоянии ходить, и с благодарностью приняла приглашение. Вскоре Лиринел лично припорхала в ее покои, моментально наполнив их своей беззаботной болтовней. Сегодня, после хорошего отдыха, ее веселость совсем не раздражала, и Кейнари радостно рассказывала новой подруге столичные новости.
При дневном свете Воронье Гнездо выглядело несуразно. Похоже, его хозяева на протяжении многих поколений страдали неуемной тягой достраивать и перестраивать свое жилище, причем чуть ли не каждый считал своим долгом возводить все новые и новые башни. При внимательном осмотре можно было заметить, что строения самого разного времени соседствовали повсюду.
Местами проглядывали совсем старые стены из серого камня. Изъеденную временем кладку мох и плющ покрывали почти сплошным зеленым ковром. Башни поновее были сложены из более темного известняка, хотя кое-где мелькали светлые пятна дешевого кирпича, которым заделывали дыры. Каменные зубцы и аркады перемежались деревянными пристройками, балкончиками и мезонинами.
Каждая башенка в этом нагромождении имела свое название и свою историю. Кейнари давно умерла бы со скуки от одного их перечисления, если бы не умение Лиринел подавать семейные предания с большим юмором.
Лай собак принцесса услышала издали.
– Что это? – удивленно спросила она.
– Псарня, – как само собой разумеющееся ответила Лиринел, но, увидев непонимание гостьи, пояснила: – Ну, ловцы.
– Гильдия ловцов? – переспросила Кейнари.
– Вот еще, – фыркнула Гвенаэль. – У нас свои ловцы. Пойдем!
Большой двор, куда девушек вывел деревянный мостик, был полон собак. Вдоль стен тянулись просторные клетки с будками. Несколько слуг возилось с животными. Один из них пытался подметать, но орава щенков, копошившаяся у него под ногами, устроила азартную охоту на метлу и сводила на нет все попытки наведения порядка. При виде новых людей щенки оставили метлу в покое и радостно помчались навстречу.
– Посмотри, какой толстолапенький! – радостно сообщила Лиринел, ловко подхватывая на руки одного из них. – Крупный будет! Правда же лапочка?
Принцесса не могла не согласиться.
***
Хозяина замка и его гостей девушки нашли в саду. Со стороны можно было подумать, что братья и Вальрик проводят здесь время за приятной болтовней. Но когда Кейнари и Лиринел приблизились, до них донеслось окончание фразы Рэниара:
– …мне кажется, что удовлетворение вашего любопытства по отношению ко мне – вполне достойная цена, Вальрик.
После чего все трое замолчали и уставились на подошедших девушек.
Кейнари сразу поняла, что им здесь совсем не рады. Она была бы не прочь вежливо удалиться, но Лиринел бесцеремонно устроилась на скамейке рядом с братом.
– Я счастлив видеть вас в добром здравии, принцесса, – после затянувшегося молчания неискренне обрадовался Черный Граф.
– Госпожа, принцесса, – Фредегар двумя короткими кивками обозначил поклоны обеим дамам и вновь замолчал, предоставив хозяину дома самому разбираться с ситуацией.
Ловец скептически посмотрел на Лиринел, та ответила ему гордо-торжествующим взглядом и, кажется, едва удержалась, чтобы не показать язык. Рэниар скривился, однако перевел взгляд на Кейнари. Несомненно, он мог бы сказать много обидного, но связываться с сестрой Вальрика не хотел. Принцесса сжалась, ожидая, что уж на ней-то ловец отыграется, однако тот снова промолчал, отвернулся и принялся разглядывать ближайший куст. От этого девушка еще сильнее почувствовала себя здесь лишней.
– Как вам понравилось Воронье Гнездо? – обреченно спросил Гвенаэль, когда пауза в разговоре начала затягиваться до неприличия.
– Очень… красивый замок, – выдавила Кейнари.
– Мне кажется, – подал голос Рэниар, – мы мешаем дамам любоваться вашим садом.
– Действительно, – поддержал Фредегар, – не стоит портить такое прекрасное место разговорами о делах.
Лиринел открыла было рот, чтобы что-то сказать, но братья, не дав ей вставить ни слова, хором закончили:
– Пойдемте в ваш кабинет! – и одновременно поднялись.
– Вы совершенно правы, – Вальрик, почувствовав двойную поддержку, с облегчением вскочил. – Несомненно, сестра покажет вам все красоты здешних мест.
Девушки проводили взглядами удаляющихся мужчин.
– Мастер Рэниар – настоящий хам, – недовольно буркнула Лиринел. – Никакого уважения к дамам.
– Это еще ничего, – нервно хихикнула Кейнари. – Меня он грозился привязать к стулу.
– Правда?! – округлила глаза Гвенаэль. – И ему позволили так говорить?! Да как он смел!
– Ну, я тоже была неправа, – скромно потупилась принцесса.
– Девушка всегда права! – безапелляционно заявила ее подруга. – Всякие нахалы должны нас уважать!
Кейнари не стала пересказывать предположение Рэниара о том, что именно за отсутствие излишнего уважения в нужные моменты таких нахалов и нанимают. Сейчас она впервые начинала видеть в этой фразе смысл.
Принцесса так и не узнала, о чем в результате договорились мужчины, но уже к вечеру Флаурос засобирались в дорогу. Они покинули Воронье Гнездо утром следующего дня. Несмотря на ранний час их отъезда Кейнари вышла провожать.
Когда командору подвели коня, а ловец перекинул через плечо свою дорожную сумку, девушка неожиданно почувствовала, как к горлу подкатил комок. Хотя совсем недавно они были для нее совершенно посторонними людьми, а Рэниар и вовсе вызывал неприязнь своими вечными шуточками, но за последнее время они все-таки стали чуть менее посторонними, чем обитатели замка Гвенаэль. Кейнари малодушно подумала, что предпочла бы и дальше терпеть уже ставшие привычными едкие замечания младшего Флаурос, чем остаться с пускай радушными, но чужими хозяевами Вороньего Гнезда.
Фредегар заметил растерянно мнущуюся в сторонке девушку, бросил поводья слуге и подошел к принцессе.
– Вам не стоит переживать, – по обыкновению перешел он сразу к делу. – Здесь вы действительно будете в безопасности.
– Я знаю, – покорно кивнула Кейнари.
– У Рэниара много забот, но он присмотрит за вами.
Ловец, услышав это, страдальчески возвел глаза к небу.
– Он за вами присмотрит, – с нажимом повторил командор. – Не беспокойтесь, он вам еще надоест. Будете мечтать, чтоб он подольше не появлялся.
– Это я могу, – кровожадно пообещал Рэниар.
Кейнари невольно усмехнулась шутке.
– Вот и хорошо, – похвалил ее улыбку Фредегар. – Поверьте, ваше положение – не худшее из возможных.
Рэниар проводил брата за границы владений Черного Графа. Когда дорожная застава скрылась за поворотом, ловец остановился у отходящей в сторону тропы.
– Вам нужно дальше по этой дороге. Скоро доберетесь до переправы, там уже не заблудитесь. А мне туда.
Фредегар оценивающе взглянул на тропу.
– Крюк закладываешь, – заметил он. Рэниар пожал плечами.
– Не хочу, чтобы Вальрику доложили, куда я пошел. У него был какой-то конфликт с Птичьим Гнездом, не знаю, из-за чего. Не то, чтобы у них была открытая война, но терпеть друг друга они не могут. Поэтому Вальрику я говорю, что не имею дела с птицепоклонниками, птицепоклонникам – что не имею дела с Вальриком.
– И все верят?
– Нет. Но делают вид.
Командор скептически хмыкнул.
– Думаешь, сможешь продержаться так долго?
Рэниар развел руками.
– Пока получается. В конце концов, я не щепетилен. Мне не нужно, чтобы мне верили, достаточно, чтобы соглашались играть по тем правилам, которые я предлагаю.

@темы: Ловцы, ТВАРЬчество

---

Дворянское собрание 2013

Мы сегодня съездили на праздник для метисов "Дворянское собрание-2013". Обычно мы на этот праздник не попадаем, потому что начало июня - самое время активных соревнований и я постоянно езжу в это время куда-то с Радой. А тут Рада еще совсем не в форме соревноваться.
Мои моськи первый раз поехали куда-то вместе, Норд вообще первый раз поехал на площадку... В обещм, вели они себя, как два дебила)))
В строю на открытии.

Норд на ринге внезапно вспомнил, что где-то тут были Рада и мама - и пытался ломануться куда-то нафиг.

Раду с ее бритой коленкой я не собиралась выставлять, но нам сказали, что нефиг))) Пытаюсь отвлечь Раду от Норда упражнениями.

Наглые моськи)))

Записала обоих на аджилити любительского уровня - там можно было преодолевать любые из поставленных снарядов. Поэтому Норд у меня прыгал барьеры (ему, как ветерану, полагались совсем низенькие), а Рада бегала по буму и в тоннели, т.к. прыгать ей нельзя. Немного кадров с радиной тренировки.
Собачки тут скорее порадовали, чем нет. Рада пошла на высокий бум сразу и без проблем. С тоннелем потупила, но потом прошла первый раз - и после этого ныряла в них без проблем. Норд на тренировке после некоторых уговоров прошел без поддержки по буму, который вообще видел в первый раз. На выступлении Норд потупил, не все барьеры прыгнул. Рада наоборот сосредоточилась, плюнула на поиски Норда и мамы и четко пробежала бум и два тоннеля.

Пошли гулять по лесопарку.

Собачка наручная, 38 кило)))


Я, конечно, теперь вождь краснокожих, ибо сгорела в полный свист...
Ждем фотографий от фотографов, которые были на празднике)))

УПД. Видео с ринга метисов - Норд на 6:50 - www.youtube.com/watch?v=8DnJBgSNJrs
Безобразная часть прохода, когда Норд ломился куда-то нафиг, в видео не попала, тут все очень даже прилично смотрится.

@темы: Фото, Животинки

---

Кактус

А у меня вчера зацвел кактус. Эту тварь мне отдали больше 20 лет назад, обещали, что он цветущий. Но 20 лет эта тварь только плодилась, как заведенная. И вот наконец вчера оно внезапно выпустило тентаклю, которая к вечеру расцвела здоровенным цветком.

@темы: Фото, Ап жЫзни

---

Днем Рада сперла каким-то образом из кастрюли вареную свеклу.
Нарезала спертое, добавила сметаны. К моему изумлению, сметелили оба, причем даже Норд доел свеклу, не только сметану облизал. До вечера ходили печальные, клянчили еще.
Вечером застали на обеденном столе Тараса, пожирающего салат из огурцов...
Они что, взбесились все?!

@темы: no comments, Ап жЫзни, Животинки

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Оригинал взят у в Кто какая нечисть по знаку зодиака?

Узнать

Бгг...

@темы: Тесты

---

11.05.2013 в 09:30

Пишет  Сдвинутый Эльф:

11.05.2013 в 12:00

Пишет  Сиамский_ Дракон:

Гениальнейший, просто гениальнейший
рекламный ролик Windows 8.



Это у них либо тонкий стеб над самими собой, либо четкий информационный посыл о том, как сделана "Восьмерка".
Лютый вин, ящетайу!

---

Данное письмо было написано моим дедушкой, Трискало Иваном Антоновичем по просьбе его друга начальника связи Флота СССР адмирала Г.Г. Толстолуцкого для его книги воспоминаний. Увы, книга наследниками Григория Григорьевича по сей день не опубликована.

Трискало Иван Антонович (1919, Украина, село Красная Балка - 2010, Россия, г. Санкт-Петербург) - капитан 1-го ранга, профессор, доктор технических наук. Родился в небольшом украинском селе в Криворожье, закончил сельскую школу в соседнем селе, поступил на физико-математический факультет Днепропетровского университета. Как отличник учебы, в 1939 году был направлен комсомолом по специальному набору в Высшее военно-морское училище имени Фрунзе в Ленинград (нынешний Морской корпус Петра Великого), закончил его по ускоренной программе в 1941 году. Служил на Ладожской военной флотилии, затем был направлен на высшие офицерские курсы в Астрахань, а затем в Самарканд. Окончив курсы с отличием и получив специальность связиста, имел право выбора флота и вернулся на Балтику, в осажденный Ленинград. Был командиром БЧ-4 линкора "Октябрьская революция", стоявшего на Неве, участвовал в прорыве блокады Ленинграда. После этого был переведен на островную военную базу Лавенсааре, где был начальником связи боевого дивизиона тральщиков, с которым и прошел всю войну до конца. После войны поступил в Военно-морскую академию им. Крылова (ныне Военно-морская академия им. Кузнецова), защитил кандидатскую, а через полгода - докторскую диссертацию, остался преподавать. Автор многих работ и учебников в своей научной области, многолетний член Всесоюзной аттестационной комиссии. После выхода в отставку преподавал в Институте им. Бонч-Бруевича (Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций им. проф. М.А.Бонч-Бруевича), возглавлял кафедру усилительных устройств. Работал до последнего дня своей жизни. За боевые заслуги награжден тремя орденами Красной звезды, орденом Отечественной войны 2 ст., множеством медалей.

Трискало И.А.
1943 г.
(из семейного архива)

---

Дорогой Григорий Григорьевич!
Так сложилось, что ранее я не мог и не имел никакого времени выполнить твою просьбу и написать хотя бы кратко свои воспоминания об участии в Великой Отечественной войне.
Да и сейчас этого времени нет. Хочу привести некоторые фрагменты из этих воспоминаний.
День начала Великой Отечественной войны 22 июня 1941 года застал меня и Володю Башуна на крейсере «Аврора», который стоял у пирса в Ораниенбауме (Ломоносове). Тогда я еще был курсантом выпускного курса Высшего Военно-морского Ордена Ленина Краснознаменного училища им. М.В.Фрунзе, а Владимир Федорович Башун в звании старшего лейтенанта был преподавателем этого училища на кафедре тактики и оперативного искусства. Я слушал его лекции. На «Авроре» была с нами группа преподавателей училища, в которую входил и Володя.
Нам предстояло провести каждому курсанту – будущему лейтенанту ВМФ – зачетные артиллерийские стрельбы. К этому мы и готовились. Но этому не удалось осуществиться.
Накануне войны на крейсере «Аврора» была объявлена боевая тревога №1, а ночью стало известно о нападении на нашу страну фашистской Германии.
Артиллерийские стрельбы были отменены и нас всех срочно вернули в Ленинград, в ВМУ.
Еще до 3 июля 1941 года, когда выступил по радио И.В. Сталин, из нашей роты отобрали 10 курсантов, в том числе и меня, и направили в Адмиралтейство (училище Дзержинского) для выполнения специального боевого задания, а Володя вместе с курсантами (был сформирован истребительный батальон) отправлен под Лугу. Потом его отозвали, и он был направлен флагманским штурманом Чудской военной флотилии (там он встретился с тобой).
Нас же назначили в тот же день военными комендантами транспортов. Я попал на транспорт «Вилсанди». Ночью на Неве мы погрузили десант из моряков (во главе с генерал-майором Ненашевым, будущим начальником 5-го ф-та в ВМАКВ им. Крылова А.Н., ты его встречал, когда после войны вернулся учиться в академию), а днем отправились вверх по Неве в Шлиссельбург, прибыли в распоряжение Ладожской военной флотилии. Затем сделали переход на остров Валаам, откуда начали действовать – высаживать десанты, принимали участие в эвакуации наших дивизий, попавших в окружение на островах в районе Кексгольма (Петрозаводска). Обстановка была очень боевая, под огнем артиллерии и минометов мы по шхерам забирались к нашим, грузили на баржи технику, лошадей, людей, раненых. Помню, что транспорт «Вилсанди» был всегда переполнен стонами раненых, палуба, каюта были в крови. Их мы вывозили и шли в Шлиссельбург, а справа по борту в непосредственной близости горел Кексгольм (Петрозаводск). Его сдали наши войска.
Таких рейсов было несколько. Последний рейс не получился, т.к. ночью, когда мы шли снова за раненными и техникой на остров Путсоло, встретил нас СКР «Туча», на котором находился командующий Ладожской военной флотилии, будущий адмирал Чероков и по мегафону передал указание вернуться в Шлиссельбург, т.к. Петрозаводск и острова Путсоло, Кильпопо заняты немцами и финнами.
В Шлиссельбурге собрались все транспорты Особого назначения. На вторые сутки всех нас военных комендантов транспортов – курсантов (мичманов) выпускного курса вызвали в штаб Ладожской флотилии (он тогда находился еще в Шлиссельбурге), вручили боевые предписания и приказали срочно вернуться в Ленинград в распоряжение командира ВМБ. Нас было 10 человек, в том числе Юра Дьяконов и Анатолий Гусак. Ты их знаешь по Северу. Они были там связистами во время войны.
Под вечер мы погрузились на транспорт «Чапаев» (там было и много раненых) и пошли в Ленинград. Когда проходили Ивановские пороги, то туда уже подходили немцы. Они начали нас обстреливать. Так что это был последний транспорт, который тогда прорвался в Ленинград. В это время замкнулось кольцо блокады вокруг Ленинграда.
Прибыли мы снова в Адмиралтейство. Там нам приказали возвратиться в ВМУ им. Фрунзе. В это время оно уже было эвакуировано в Астрахань вместе с ВМА им. Ворошилова, а затем дальше в г. Баку. Но, когда мы прибыли в училище, там скопилось около 200 курсантов различных курсов, оставшихся в живых и защищавших Таллин (участвовали в знаменитом переходе Балтфлота из Таллина в Ленинград) и из истребительных батальонов, участвовавших в боях (где был раньше и Володя) под Ленинградом. К этому времени я уже не встречал Володю и не знал, где он находится.
Из курсантов сформировали две роты, одной я командовал. Было приказано перебросить нас через Ладогу и доставить в эвакуированное училище. Но в это время начались обстрелы Ленинграда, налеты авиации. Горели Бадаевские склады. Мы пока оставались в Ленинграде, несли ночные и дневные караулы по городу. Затем с Финляндского вокзала отправились к Ладожскому озеру. Разместились в палатках в лесу и ждали погрузки на баржи. В это время – мощнейший налет немецкой авиации. Бомбили нас, корабли, баржи. В Ладожском озере потопили баржу с курсантами училища Дзержинского и интендантского Военно-морского училища, которые эвакуировались на ту сторону Ладоги. Стало ясно, что озером переправиться нельзя. Нас вернули в Ленинград в училище, где мы опять занимаем оборону в городе, ночью в угольной гавани воровали у немцев уголь для отопления домов, камбузов и т.д. Дело в том, что угольная гавань, как ты знаешь, находится вблизи Стрельны, тогда она была занята немцами. Голодали. Были непрерывные обстрелы, бомбежки, подбирали умерших.
Как только стал лед на Ладожском озере и пошли по нему первые машины с продовольствием для Ленинграда, нам выдали лыжи, белые халаты, по куску сахара и по куску сухарей, и мы снова отправились с Финляндского вокзала на станцию Ладожское озеро (у Осиновецкого маяка).
Вечером поздно в стужу, метель, мороз мы отправились вначале на лыжах, а потом их бросили (не было сил) и начали переход по льду Ладоги до Кабоны (Новая Ладога). Шли всю ночь и день (протяженность 45 км), выбивались из сил. Оставили на льду несколько человек замороженных, встречали встречные машины, везущие в Ленинград продовольствие, и видели, как некоторые из них проваливались и шли под лед. Дело в том, что это было тогда, когда лед только-только стал, он еще не окреп.
Прибыли мы с потерями в Новую Ладогу. Там тьма томящегося народа, грубые тары мешков, боевая техника для Ленинграда. Нас немного в школе и в церкви (соборе) отпоили, накормили. У коменданта получили направление идти пешком до станции Ефимовская (это еще 200 км) лесом между немецким и финским фронтами. Шли 12 суток. Потеряли с обмороженными руками, ногами и т.д. еще несколько человек. К счастью, навстречу шли и шли войска для переправы их в осажденный Ленинград. Они были все одеты в полушубки. Это были сибиряки. Встречались походные кухни, и они нас подкармливали. Никаких продуктов у нас уже не было. Близко слышна канонада, вспышки взрывов.
Проходя лесом вблизи Тихвина (он в момент нашей переправы в Новую Ладогу был занят немцами), мы встретили на машинах, идущих по проселочной дороге, группу генералов, в том числе там, как выяснилось, был и Мерецков. Они выяснили, кто мы и куда идем. Тут же сказали, и кому-то было передано указание идти дальше нам не на станцию Ефимовку, а в Тихвин, т.к. он уже освобожден нашими войсками. Мы повернули туда, сразу встретили завалы, следы боев, а при подходе к г. Тихвину увидели, что он еще горел, валялись трупы, подбитые танки, орудия и т.д.
На улицах Тихвина масса трофеев. Встретили патруль, который указал нам, где находится военный комендант Тихвина. Он приказал накормить нас, выдали хлеба, колбасы. В разбитых домах ночь пробыли, а утром комендант приказал срочно погрузиться в теплушки и отправиться в Москву. В этом составе были вагоны с ранеными и наши вагоны с дырами. Доехали мы до окружной дороги Москвы. Хорошо, что в составе курсантов был сын будущего маршала Соколовского. Он был в моей роте. Он сказал мне, что хочет позвонить в Генштаб отцу. Я пошел с ним к коменданту станции, где мы стояли. Там он получил возможность позвонить в Генштаб. Ему ответил по телефону маршал Шапошников. Он отца хорошо знал, знал их семью. Шапошников спросил Соколовского, кто мы и где мы, далее сказал, что он сообщит в Наркомат ВМФ и нас найдут и скажут, что далее надо делать. Прошло несколько часов. Была ночь. У вагонов стояли часовые. Вдруг меня из вагона вызывает караульный. Я вышел и представился. В ответ услышал поздравление с прибытием и слова: «Я Соколовский, заберу сына с собой, к вам уже едут представители Наркомата ВМФ. Когда нужно, сын прибудет к вам». И уехал. К утру наехало много интендантов и медиков НК ВМФ, послали нас в баню, переодели, накормили в столовой горячим обедом. Через 2-3 дня нас погрузили в другой эшелон. К этому времени прибыл и сын Соколовского. Он его сам привозил. И мы отправились через Тамбов, Саратов в Астрахань. В пути были заторы. Ехали в Астрахань две недели. Ехали бы еще дольше, но в Тамбове сын Соколовского послал отцу телеграмму, что эшелон задерживают. В Тамбове нашему эшелону дали литер «А» и стали нас везде пропускать. Прибыли в Астрахань дистрофиками. Нас встретило училище. Там же была ВМА и СКОС. Неделю мы проболели поносом, т.к. были практически дистрофиками. Там нас срочно сделали лейтенантами (сдавали госэкзамены) и назначили на СКОС для обучения специальности – связистами.
Когда мы прибыли в училище, то в это время Чемирис М.Я., Лисичкин А.В. и др. уже оканчивали СКОС и направлялись на Север и Балтику.
Попали мы к Мидину (начальник СКОС был Корнев) на факультет связи. Но вскоре стала угроза и Астрахани. Шли бои в Сталинграде. В Астрахани начали формировать Волжскую флотилию. Туда назначили многих курсантов Фрунзе, СКОСа, а оставшуюся часть вместе с Военно-морской академией эвакуировали в Самарканд, куда и я попал. В Самарканде окончил СКОС, сдал все экзамены на «отлично» (председатель Гос. экз. комиссии был А.И. Берг). Имел право выбора флота. Выбрал Балтику и снова вернулся в осажденный город. Не буду описывать, как это было трудно туда добираться, снова через Дорогу жизни… В Штабе КБФ получил назначение на линкор «Октябрьская Революция» командиром БЧ-IV, где до этого был П. Сидоренко. Он ушел учиться на курсы, а я занял его должность.
Это был тяжелый 1942 год.
На линкоре был допущен к несению вахтенной службы. Приходилось быть вахтенным офицером через 8 часов. В это время занимался изучением корабля, структуры и техники БЧ-IV, управлял БЧ-IV, обеспечивал связь с кораблями эскадры, с корректировочными постами при контрбатарейной стрельбе. Мы всегда начинали стрелять по немцам, как только они пускали первый залп по г. Ленинграду. Линкор стоял у Балтийского завода. Штаб эскадры был в это время на крейсере «Киров», который стоял на Неве у Эрмитажа, Дома ученых. На крейсере «Киров» я встречал флагсвязиста Фабричного, а затем Крысина и Косарева.
В ночное время по тревоге мы несколько раз занимали оборону в домах у завода Марти. Каждая БЧ была закреплена за определенными рубежами. Личный состав БЧ-IV лк «Октябрьская революция» был мужественный, боевой, обстрелянный в боях. Радисты умело обеспечивали связь, особенно радиосвязь с корпостами, в том числе размещенными на стапеле Балтийского завода, на надстройке лк «Совесткий Союз», в угольной гавани и др. Данные корпостов поступали на лк «Октябрьская Революция» и на все корабли эскадры Балтфлота (кр «Киров», «Горький» и т.д.) по автоматической радиолинии ТУВЭС и ТРАКС. Связь работала безупречно. Мне один раз посчастливилось ночью, во время несения вахтенной службы на верхней палубе (был вахтенным офицером) встретить Трибуца, Говорова, Жданова. Они среди ночи прибыли на машинах к трапу. Накануне мне позвонил оперативный дежурный эскадры (с кр «Киров») и сказал, что к нам выехала группа высшего командования. Я срочно об этом доложил командиру линкора Н.А. Петрищеву (будущему адмиралу, а тогда капитану 1-го ранга).
Получилось так, что пока он появился на верхней палубе, Жданов, Говоров, Трибуц уже поднимались по трапу. Я скомандовал «Смирно!», сбросил шубу (была зима 1943 г.) и отдал рапорт. В это время подошел Петрищев, и они пошли в его каюту. Через 30 – 40 минут они уехали. Через несколько дней я понял цель их приезда. 19 января 1943 года начался прорыв блокады г. Ленинграда, в котором корабли Балтфлота, его артиллерия, в том числе и береговая, сыграли огромную роль.
Позже я узнал, что Володя Башун в это время (да еще и до этого), когда он вернулся с Чудской флотилии в Ленинград, командовал дивизионом морских охотников, которые до наступления ледостава действовали в районе Ивановских порогов на Неве.
После прорыва блокады в районе Шлиссельбурга я начал проситься на корабли, которые плавают. Просил я об этом и флагсвязиста эскадры Фабричнова. Весной 1943 года меня назначили дивизионным специалистом по приборам управления артиллерией и торпедной стрельбой на 2-ой дивизион эскадренных миноносцев. Командиром дивизиона был капитан 2-го ранга Горбачев, дивизионным связистом – Козлов. Такое назначение, как мне объяснили в штабе эскадры, было временным. После перевода с дивизиона Козлова я планировался к назначению на должность дивизионного связиста 2-го дивизиона эскадренных миноносцев.
Но этого не случилось. А случилось вот что. Управление дивизиона было на эм эм «Свирепый», который стоял у стенки на Неве у училища Дзержинского. Командиром БЧ-IV там был Майданов. Когда я прибыл на эм эм «Свирепый», то я поместился жить в каюту Ф. Майданова. Мы с ним сразу же подружились, и я больше занимался связью, чем приборами управления. Вскоре нас вызвал командир дивизиона миноносцев и оповестил нас, что все Управление в полном составе сегодня же должно отправиться в Кронштадт для выполнения важного задания. По его выполнении мы должны были возвратиться на 2-ой дивизион миноносцев.
Добрались мы до мыса Лисий нос, там ждали нас торпедные катера (два). На торпедных катерах прибыли в Кронштадт в штаб КМОР. Там получили приказание погрузиться на конвой, который поздно вечером отправляется на о. Лавенсари. Левый берег (южный) Финского залива занят немцами, правый (северный) – финнами.
Мы рассредоточено погрузились на корабли. Я попал на морской охотник. Двинулись в путь. Была штормовая погода. Корабли охранения начали вести бой с морскими катерами финнов, а с мыса Курголово (Лужский залив) немцы начали обстрел конвоя. Конвой шел за тралами. Впереди шли катерные тральщики с поставленными тралами. Были потери. К утру прибыли к острову Сескар, а к вечеру на о. Лавенсари.
Прямо с пирса в полном составе направились во главе с командиром 2-го дивизиона миноносцев Горбачевым в землянку – дом контр-адмирала Жукова, который ранее был героем обороны Одессы, а к этому времени старшим морским начальником. Позже Жуков стал командиром Островной ВМБ Лавенсари, которая сыграла исключительную роль на Балтике в Великой Отечественной войне. Это действительно был форпост Балтики, морской щит Ленинграда. Жуков встретил нас и сообщил директиву Трибуца. Оказывается, нас направили на остров для организации штаба ОВРа Островной ВМБ Лавенсари. На острове базировался только дивизион ОХР. После создания штаба ОВРа и отработки организации и боевой службы намеревались нас вернуть на эскадру. Но со слов Жукова мы поняли, что это маловероятно. Он сказал: «Вот ваши корабли, части, землянки, домики – организуйте КП, штаб, управление, связь, дозорную службу (ближние и дальние дозоры), будете тралить, встречать и провожать подводные лодки». Тут же издал приказ о назначении В. Козлова флагсвязистом ОВРа, а меня помфлагсвязиста ОВРа с подчинением всей гидроакустической службы кораблей, катеров, морских охотников. И началась наша очень боевая многотрудная военная работа. Мне приходилось так же, как и всем специалистам, нести на КП оперативное дежурство, управлять связью, дальними и ближними дозорами, которые каждую ночь вступали в бой то с немецкими, то с финскими дозорами.
С В. Козловым мы организовали строительство под землей узла связи, передающего и приемного центров связи, командного пункта. Там мы встретили впервые М.В. Шебанина, который был начальником связи ОВМБ Лавенсари. Пришлось у него много добиваться для создания и организации службы связи ОВРа. Впервые на Лавенсари мы попали в мае 1943 года. Из Кронштадта к нам начали прибывать новые катера и корабли.
В июне 1943 года на Лавенсари у меня произошла очень трогательная встреча с В.Ф. Башуном. После обхода на пирсе кораблей я вернулся в штабной домик. И вдруг вижу, что на моей кровати спит какой-то капитан-лейтенант. Подошел ближе. Вижу, что-то знакомое. Потом я его узнал и стал будить. Он прилег спать после совещания командиров дивизиона тральщиков и морских охотников у командира ОВРа Горбачева. Так мы и встретились с ним. Я его провел до бухты, где стоял его дивизион, и возвратился в штаб. На следующий день он ушел в море на траление. Тралили ежедневно по 20-22 часа и более. Гибло на минах много катеров, тральщиков, торпедных катеров. Вскоре получена была шифровка, в которой я отзывался снова на эскадру для назначения командиром БЧ-IV кр «Киров». Вечером я на конвое отправился в Кронштадт, а оттуда в Ленинград в штаб КБФ (был в здании ЛЭТИ).
Когда я туда прибыл, мне сказали, что отправлена на Лавенсари другая шифровка, в которой я должен быть назначен на 4-й дивизион тральщиков дивизионным связистом (он же начальник штаба). Это решение было принято, когда я был в пути и когда стало известно, что во время траления у о. Гогланд и о. Тютерс на мине подорвался флагманский корабль 4 дивизиона тральщиков, на котором находился весь штаб, и все они погибли. Было очень сложное время. Лето 1943 г., надо тралить под обстрелом и налетами немецкой авиации, и вдруг обезглавлен боевой дивизион. В штабе КБФ я получил приказание срочно вернуться на Лавенсари. Я снова проделал этот сложный путь и прибыл в штаб Жукова. Там получил указание срочно отправиться в Рыбачью бухту, где базировался 4 дивизион, и отправиться в море.
Прибыл я в бухту и тут-то снова встретил Володю Башуна. Он был назначен командиром этого дивизиона, а я к нему дивизионным связистом (начальником штаба). Я был очень рад этому. Володя тоже. На второй день вся армада (64 вымпела) отправилась на Гогландский плес для траления. Тральщики обстреливались фашистами с береговых батарей на островах Тютерс и Гогланд, с надводных кораблей, налетами авиации. В этот поход мы вытралили 54 мины. Потеряли два катера.
Так с лета 1943 года и до конца войны (вплоть до 8 мая 1945 г.) началась боевая жизнь на этом дивизионе, который стал потом Краснознаменным. Было много боевых походов, тральных операций, проведена высадка десанта на о. Гогланд.
Траление всегда проходило под огнем противника, при налетах авиации. Но мы прогрызали фарватеры для проводов и встреч подводных лодок. Было много встреч с М.В. Шебаниным. Он был в землянке, а мы в море, в боевой обстановке, в бою. Он иногда путал в организации связи в море. После возвращения с моря я с ним много спорил, и мы приходили к правильному решению.
Во время многочисленных тральных операций нас прикрывала своя авиация, базировавшаяся на аэродроме о. Лавенсари, и торпедные катера, шедшие за нашими тралами. Мы подружились с А. Кулевым – связистом дивизиона торпедных катеров Героя Советского Союза Осипова.
О жизни и боевой деятельности на Лавенсари в течение почти 2-х лет можно сказать очень многое. Об этом отдельно надо писать и вспоминать. Там было все – и награды, которые вручал Трибуц, и гибель боевых товарищей. Как-то получилось, что я и Володя остались целы… Правда, Володя был контужен во время налета фашистской авиации. После этого он был назначен командиром дивизиона морских охотников, находящегося в г. Ленинграде. Я провожал его. Посадил на самолет. Это было очень грустное расставание с отличным человеком, мужественным, бесстрашным и очень веселым и жизнерадостным. У нас было с ним участие в знаменитом десанте в районе Мерекюля (в Нарвском заливе). А до этого под его командованием дивизион ночью совершил через минное поле путь в Нарвский залив с разведывательной целью накануне десанта.
Летом 1944 года, когда наш дивизион был очень потрепан (у катеров много пробоин, неисправны тралы, двигатели), нас срочно послали в г. Ленинград на ремонт. Там я встретил Володю Башуна в Морском госпитале, где он лечился после контузии. Встретил я там и Зинушу. В дальнейшем судьба нас крепко связала.
После ремонта снова на Лавенсари. После разгрома немцев под Ленинградом двигался фронт – перемещались и мы. Мы были первыми кораблями КБФ, которые вошли на рейд Таллина. Там мы получили задание: через Моонзундский пролив прорваться в Рижский залив и содействовать освобождению островов Эзель и Даго.
По прибытии в Виртусу я встретил там на штабном корабле Пашу Крысина. Он там был связистом оперативной группы штаба ДКБФ. Получил у него данные для связи и опознавания для дальнейшего движения в Рижский залив. К этому времени о. Даго был уже освобожден. Шли бои на о. Эзель. Группировка войск немцев была зажата на полуострове Сырве. Нам было приказано отправиться к Сырве. Следом за нами прибыли канонерские лодки под командованием капитана 2-го ранга Лозо (из Ладожской флотилии), торпедные катера с установками «Катюш», морские охотники и другие корабли. Вся эта армада Балтфлота содействовала разгрому немецких войск на о. Сырве и тем самым полному освобождению Эстонии. По этому поводу был приказ Верховного Главнокомандующего Сталина И.В. и салюты. В этом приказе отмечались части Балтфлота, в том числе и наш Краснознаменный дивизион под командованием капитана 3-го ранга Новожилова (а я был связистом дивизиона – начальником штаба). За эту операцию был награжден орденом.
После разгрома немцев на п/о Сырве мы отправились вдоль побережья Рижского залива (мимо Пярну, Айнажи, Солацгрива) в Ригу. Мы были первыми кораблями, которые после длительного перерыва вошли в Рижский залив и прибыли в Болдерая (вход в устье Даугавы). Рига еще пылала, она только что была освобождена. Здесь мы начали тралить Даугаву и вдоль Рижского взморья.
Было очень трудно со снабжением, источниками питания, с ремонтом аппаратуры связи. Помню, в домике на берегу Болдерая я организовал ремонтную группу, которая перематывала на своих приспособлениях трансформаторы передатчиков «Ерш» и «Бухта», которые часто выходили из строя. Получать готовые было неоткуда. Там же был устроен небольшой береговой узел связи для управления кораблями в море. Надо сказать, получалось неплохо. На этом береговом узле я впервые встретился с начальником связи КБФ (тогда капитаном 1-го ранга) Н.И. Цветковым. С ним прибыл С.С. Солодовников и группа офицеров.
Я доложил Цветкову о связи. О наших делах. Он очень заинтересовался, как можно в таких условиях обеспечивать ремонт собственными силами. Тут же он приказал передать контрольную радиограмму нашим кораблям в море (в район Айнажи). Я был доволен, что квитанция тут же была получена. Доволен остался и Цветков. После этого я получил назначение на о. Эзель. Там был организован штаб Островного морского оборонительного района (ОМОР). Командующим назначен контр-адмирал Чероков, начальником связи –полковник Бузин. Все наши корабли пошли на о. Эзель, а мы начали тралить Ирбенский пролив и готовились к высадке десанта. В этот район прибыло очень много морской пехоты и кораблей. Дело в том, что прижатая к морю Курляндская группировка немецких войск не сдавалась. Еще 8 мая днем и ночью они обстреливали наши корабли в Ирбенском проливе, когда мы тралили там. Были раненые и убитые.
9 мая – день Победы!..
После дня Победы я был назначен флагманским связистом ОВРа вместо Косарева, который был отозван для поездки в Германию. Готовилась Потсдамская конференция. Так я стал флагсвязистом ОВРа.
Поскольку война закончилась, я стал думать, как дальше быть. Еще в Риге флагманский минер КБФ капитан 1-го ранга Мешко предлагал (еще война не окончилась) мне назначение на должность командира дивизиона тральщиков. Однако я отказался. Сказал, что война уже кончается и я хочу пойти учиться в ВМА на факультет связи. Когда кончилась война, я сразу же подал рапорт на имя адмирала Галлера (в Главный штаб ВМФ) и был зачислен кандидатом для поступления в Академию. На флоте успешно сдал предварительные экзамены. Работы было много. Надо было продолжать тралить, организовывать и налаживать связь на о. Эзель. На рейде скопилось много кораблей. У пирса Аренсбурга была выстроена сигнальная вышка для связи с армадой «москитного флота». В один прекрасный момент вахтенный мичман и сигнальщик звонят мне в штаб с этого поста и докладывают, что к ним на пост поднялся начальник связи КБФ инженер-капитан 1-го ранга Цветков и требует срочно меня. Прибыл он инкогнито. Я срочно на газике прибыл туда, поднялся на вышку и доложил Цветкову. При мне он дает указание связаться с кораблями на рейде по УКВ («А-7-А»).
К сожалению, не со всеми кораблями удалось связаться. Он был очень недоволен и сказал, что не пустит меня в Академию, пока не налажу связь. Здесь, сам понимаешь, объяснить это можно тем, что люди устали после такой войны и была некоторая разболтанность. Все хотели скорее домой.
После того, как спустились с вышки на землю, Цветков потребовал доставить нас на какой-либо морской охотник. Это был сделано. Дивизионный связист Костюк начал докладывать Цветкову, что с приемом на корабле плохо из-за того, что нет электромагнитной совместимости, много помех. Тогда Цветков обращается ко мне и говорит: «Если решишь эту проблему – отпущу в Академию».
Затем мы хорошо пообедали с ним в столовой ОВРа. Он остался доволен и отбыл в штаб ОМОР к Бузину, затем в Таллин.
После этого Бузин собрал совещание всех связистов ОМОР и всем ставил меня в пример.
В июле 1945 года впервые праздновался в мирное время день ВМФ. В этот день должен быть парад кораблей ВМФ в Риге, на реке Даугава. Я был назначен связистом дивизионов, участвующих в этом первом параде. Помню, что на морском охотнике из о. Эзель (Аренсбург) в г. Ригу для участия в параде отправилось и командование ОМОР во главе с контр-адмиралом Чероковым. На этом катере и я был. Во время похода через Рижский залив, когда стояла чудесная солнечная погода, я подошел к Черокову, который сидел в плетеном кресле на палубе у мостика, и доложил ему очередную радиограмму. Тут же обратился к нему с тем, что я подал заявление для поступления в ВМА, но начальник связи КБФ Цветков собирается меня не отпустить. То же самое говорит и командир ОВРа Матвеев (впоследствии контр-адмирал). На это Чероков мне сказал: «Пройдет успешно парад кораблей и связь будет работать хорошо – отпущу».
Впечатление о параде было очень хорошее. Мы оказались на штабном катере, где было и правительство Латвии во главе с Кирхинштейном. В общем, все прошло хорошо. Вернулись на Эзель. Подходит срок отбыть в Ленинград в ВМА для сдачи вступительных экзаменов. Я с Эзеля позвонил Володе Башуну, который в это время был уже капитаном 2-го ранга и служил в штабе КБФ (в Таллине) в разведотделе флота. Он мне сказал, что к ним в Таллин прибыла Зинуша и ждет меня в Таллине. В общем, Чероков мне подписал командировочное предписание и вопреки угрозам и гневу командира ОВРа Матвеева (тогда капитана 1-го ранга) я отбыл в Таллин. Там на квартире Володи и Вали встретился с Зинушкой. Через несколько дней все мы направились поездом в Ленинград. Володя с Валей и Виталиком – в отпуск, первый после войны, а я для поступления в Академию. Что было дальше, ты знаешь.
Да, я забыл сказать, что с Вовой я встретился еще раз во время войны в г. Риге зимой 1945 года. Он с разведгруппой на (неразборчиво) отправлялся в Германию и заехал в Ригу. Там мы встретились с ним, и я его проводил в путь.

Владимир Федорович Башун
Рождения 1914 г. 19 декабря. Родился в г. Ревеле (Таллине). Там работал его отец, Федор Миронович Башун. После этого он жил в Ростове-на-Дону и большую часть жизни в г. Ленинграде. Работал слесарем, окончил школу. Поступил до войны в училище Фрунзе, которое окончил в 1937 году, и был оставлен в ВМУ им. Фрунзе преподавателем. Там я и встретил его в 1939 году, куда я прибыл по специальному комсомольскому набору на 2-й курс сразу же.
Как проходила его служба во время войны, я уже написал. После войны и после того, как я был принят на факультет связи, где мы с тобой встретились, через год Володя поступил в ВМА им. Ворошилова. Окончил ее. Был оставлен преподавателем на кафедре ОИТ (кафедра Томошевского). Там он стал кандидатом военно-морских наук, доцентом. Когда объединили академии, он стал начальником научно-исследовательской группы по АСУ.
Далее ты все знаешь.

Письмо от
20.04.85
И.А. Трискало

---

фотографии

Курсанты училища Фрунзе, 1939 г. Трискало И.А. крайний справа (из семейн. архива, неопубл.)

Курсанты училища Фрунзе на учебном судне "Комсомолец", 1939 г. (дедушка второй слева) (из семейн. архива, неопубл.)

Матросы и офицеры БЧ-4 линкора "Октябрьская революция" (связисты), 1943 г. (дедушка крайний слева в ряду сидящих офицеров) (из семейн. архива)

---

Трискало И.А.с внучкой, 1990 г.

Трискало И.А. с женой Зинаидой Александровной, 9 мая 2005 г.