Обо мне либо хорошо, либо Макае Тенткё в морду…
Сейчас я буду всех доставать своим Казарским... Но меня, как: а.) внучку капитана 1-го ранга, выросшую на книгах о море и фильме "Дочь моряка"; б.) историка; в.) начинающего драматурга, пишущего пьесу о Казарском - короче говоря, все три мои ипостаси дико прет.
Да и еще бы не переть... Просто трудно представить себе, как маленький 18-пушечный бриг в течение 3 часов вел бой в двумя турецкими линейными кораблями (флагман турецкой эскадры "Селимие" - 110 пушек, младший флагман "Реал-бей" - 74 пушки) и в результате заставил турков с позором отступить.
Из воспоминаний штурмана турецкого линейного корабля "Реал-бей":
«Во вторник, с рассветом, приближаясь к Босфору, мы приметили три русских судна, фрегат и два брига; мы погнались за ними, но только догнать смогли один бриг в 3 часа пополудни. Корабль капудан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не моги заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал путь. Бриг сей должен был потерять, без сомнения, половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел, и он, конечно, еще более был бы поврежден, если бы капудан-паша не прекратил огня часом ранее. Ежели в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми буквами на храме славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг – «Меркурием».»
Да и еще бы не переть... Просто трудно представить себе, как маленький 18-пушечный бриг в течение 3 часов вел бой в двумя турецкими линейными кораблями (флагман турецкой эскадры "Селимие" - 110 пушек, младший флагман "Реал-бей" - 74 пушки) и в результате заставил турков с позором отступить.
Из воспоминаний штурмана турецкого линейного корабля "Реал-бей":
«Во вторник, с рассветом, приближаясь к Босфору, мы приметили три русских судна, фрегат и два брига; мы погнались за ними, но только догнать смогли один бриг в 3 часа пополудни. Корабль капудан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не моги заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал путь. Бриг сей должен был потерять, без сомнения, половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел, и он, конечно, еще более был бы поврежден, если бы капудан-паша не прекратил огня часом ранее. Ежели в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми буквами на храме славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг – «Меркурием».»